бровь Сергей Юрьевич. Дарья опустила глаза. Кивнула и ускорила шаг. Отец проводил ее долгим взглядом, пока она не скрылась за поворотом. Ему тоже хотелось сказать что-то другое, но все правильные слова рассыпались на бессмысленные звуки.

Дарья даже чувствовала что-то вроде благодарности, правда. Куда проще злиться, чем мучиться невысказанными словами вроде «я скучаю». Хоть один человек не будет тяжелить ее сердце. Вот только вторая половина правды заключалась в том, что она все равно скучала. Особенно она скучала по отцу из прошлого, из тех времен, когда она называла его «папой», а не далеким и манерным «papa».

Часы наконец отбили время отправления, и особняк оживился. Дарья, с трудом сдерживая нетерпение, направилась к лестнице. Там-то ее и перехватил дядя Алексей. В отличие от брата, сурового и как будто потерянного, Алексей Юрьевич был бодр, весел и источал аромат одеколона в смеси с коньяком. На щеках играл румянец, в глазах поблескивали шальные искорки. Он напоминал школяра, распробовавшего гулянки в кабаке. Дядя даже не скрывал, что собирается как следует повеселиться на прощание.

Он нагнал Дарью на лестнице с торопливым «постой-постой-постой». Княжна обернулась, немного испуганно, словно за этим возгласом должны были последовать плохие новости. Но Алексей только подхватил ее ладони и заставил девушку развернуться, подставляя блестящую тафту платья свету люстр. Он сделал пару шагов назад и наклонил голову то к одному плечу, то к другому, жестом попросил племянницу покружиться на месте. Княжна сначала пыталась отказаться, но все же с обреченным выражением лица выполнила просьбу.

— Боже мой, ну прямо невеста. Красавица! Ни один мужчина не оценит в должной мере, но никто и не забудет эту красоту, — хлопнул в ладоши дядюшка.

— Полно тебе, — улыбнулась Дарья, чувствуя, как к щекам приливает румянец.

— Нет, дорогая, не отворачивайся. Сегодня тебе все будут говорить, что ты великолепна, — сказал он с такой теплой и мягкой уверенностью, словно это было закреплено где-то в законах природы. — Привыкай.Думаю, даже наш дорогой иностранец, успевший вдоволь насмотреться на русских красавиц, сегодня не сможет от тебя глаз отвести.

Дарья запнулась и чудом удержала улыбку на лице.

— Иностранец? Один?

— Да, представляешь, мистер Трелони написал мне сегодня, что вчера они с мистером Грейвзом были на приёме, и наш дорогой американский юноша впервые попробовал устрицы, а теперь чувствует себя не очень. Тебе, как человеку, знакомому с тонкостями организма, могу сказать, что он заперся в уборной и периодически просит, чтобы к нему применили непростительное заклятье.

— Вот как, — кивнула Дарья, чувствуя, как все мышцы в теле наливаются напряжением. — И мистер Трелони сегодня будет сопровождать нас в одиночестве?

— Думаю, да. Он, кстати, уже прибыл, так что через пять минут твоя матушка ждёт все семейство в экипаже.

— Через пять секунд, — раздался громовой и торжественный голос княгини, выплывшей из тёмного коридора. Она была ослепительна.

Если невесте полагается одеваться скромно, даже невинно, привлекая внимание исключительно благонравием и чистотой, то мать невесты может выглядеть как полноправная хозяйка этого праздника жизни. Это ведь она составила такую идеальную партию своей дочери, договорилась обо всех приготовлениях и, в конце концов, вырастила дочь, которая справилась с предназначением удачно выйти замуж. Княгиня не скрывала своей гордости за напускной скромностью, она нарядилась в свое лучшее платье, усыпанное драгоценными камнями, даже перчатки были расшиты кристаллами. В сложной причёске, высотой почти с двухэтажный дом, поселились перья, такие же, что украшали огромный веер. Шею обхватывало колье из кораллов, ярко контрастировавших на фоне темно-синего платья.

— Мария Андреевна, вы как всегда великолепны, — проморгавшись, сказал дядюшка. Княгиня не обратила внимания на его весёлый блеск в глазах, усилившийся, когда до него донёсся аромат шампанского, смешавшийся с запахом ее парфюма.

— Негодник, — обмахнулась веером княгиня, на ее губах играла кокетливая улыбка. — Вы все должны сейчас же быть в карете, мистер Трелони уже там.

— Мне надо вернуться в комнату. Я кое-что забыла, — торопливо проговорила Дарья. Княгиня окинула ее возмущённым взглядом.

— Уверена, это может подождать. Все готово, макияж совершенен, причёска идеальна и…

— Я забыла фамильное кольцо, — выпалила княжна. С этим мать поспорить не могла. Она смерила дочь еще одним раздражённым взглядом и махнула рукой.

— Пять секунд. Не больше. И не вздумай трансгрессировать. И бежать.

Но Дарья ее не слушала, она подобрала подол и опрометью бросилась в комнату. Кольцо она тоже забыла, но сейчас все ее мысли были заняты клочком зачарованной бумаги, хранившейся в ящике стола. Если Грейвз не сжёг свой, он сможет ответить. Ее сердце стискивало дурное предчувствие. Зачем Трелони нужно было лгать, что Персиваль отравился? И почему дядюшка так легко поверил?

Она торопливо прикрыла дверь за собой. Не зажигая света приблизилась к столу, отперла ящик, потянула на себя. Но