Хотя, почему «неожиданную»? Грейвз мог отрицать это сколько угодно, но за эти дни он извёлся, то и дело поглядывая на зачарованную бумагу в ожидании весточки от Дарьи. Каждый раз, когда ему казалось, что вот-вот проявятся чернила, его сердце начинало биться быстрее. Он уже и сам подумывал написать ей, но из последних сил держал себя в руках. Несмотря ни на что, нужно было оставаться профессионалом и сохранять здравомыслие. Но когда Дарья появилась посреди его номера, Грейвз понял, что это будет очень сложно.

Они обменялись короткими приветствиями, после чего Грейвз указал ей на свободный стул и предложил чаю.

— Он будет не так хорош, как у Трелони, сам я больше предпочитаю кофе, но и он у меня постоянно убегает… — заговорил он, за смешками скрывая желание дать себе в челюсть.

— Все в порядке, — улыбнулась Дарья и взмахнула палочкой, призывая чашки и блюдца. Пока грелся чайник, княжна принялась рассказывать Персивалю план помещений и свои идеи насчет похищения палочки.

— А Вы уверены, что у Вас не изымут заколку с чарами?

— У меня есть вторая, обычная. Поменяю их местами уже на месте, — ответила она. — Дамы все время проносят на балы похожие вещи, но в основном для маскировки морщин и неприятного запаха изо рта.

— Хорошо. А что насчет самого похищения? Футляр будут охранять, — хмыкнул Грейвз.

— Нужен будет отвлекающий маневр, я подумала об этом. Есть пара идей, — улыбнулась она, словно не веря, что ее гибкий ум смог предусмотреть это. Персиваля ее улыбка пугала. Ему казалось, что девушка не понимает, насколько все серьезно. Она перехватила его взгляд. — Мне нужно будет, чтобы Вы, если что, подхватили палочку и доставили ее адресату. И оставались поблизости.

С этими словами она выложила на стол брошь. Грейвз повертел украшение в руках и вопросительно взглянул на княжну.

— А Вы?

— Если все будет хорошо, мы отправимся вместе, — улыбнулась она. Грейвз все не мог понять, почему в ее лице нет страха, тогда как его самого буквально наизнанку выкручивало от волнения. То ли она не понимала опасности, которой себя подвергала, то ли ей было все равно.

— А как насчет Вашего собственного расследования? С формулой и всем остальным. Ради чего все это было?

— Я узнала некоторые вещи. Формула была создана с помощью магии крови, в России за нее полагается смертная казнь, такие знания нельзя не то, что использовать или передавать, даже хранить. Но узнать, откуда они взялись и как с этим работать… — она поджала губы и покачала головой. — Кое-кто в Канцелярии очень ревностно защищает чужой кровавый секрет.

— И Вы решили сдаться? — спросил он. Дарья опешила и взглянула на него почти оскорбленно. — Я не это хотел сказать. Я только имел в виду, что Вы очень рискуете собой, хотя для Вас есть столько способов принести пользу и сделать что-то важное. И я чувствую, что обязан еще раз попытаться отговорить Вас, княжна. Вы можете… дементор побери, Вы можете погибнуть.

— Я знаю, — невозмутимо отвечала она, нервно поджимая губы, словно в попытках удержать бесстрастное выражение лица.

— И ради чего?

— У меня есть свои причины.

— А сколько у Вас причин для того, чтобы жить дальше спокойной и мирной жизнью?

Она опешила и посмотрела на него как-то по-другому. С любопытством. И с причудливой смесью понимания и насмешки.

— Я и не собираюсь умирать, — попробовала бравировать она. Ее слова почти убедили мракоборца, но вдруг она добавила, — Если вдруг что-то случится, спасайте себя.

Это стало последней каплей. Персиваль не очень знал, что русские делают с предателями, что лично Калинцев сделает с молодой женщиной, провернувшей у него под носом такую авантюру, но он чувствовал, что должен сделать что-то, привести какой-то весомый аргумент, может, даже просить или умолять его. Почему он решил, что сможет единолично и своим примером убедить отчаянную княжну, что ей не стоит рисковать своей жизнью и безопасностью? Он не знал. Но в следующую секунду он подался вперед и, схватив Дарью за подбородок, притянул к себе для жадного поцелуя. Если это не убедит ее в прелести жизни, то уже ничего не поможет.

Наивно?

Весьма.

Эгоистично?

Крайне, но Персиваль ничего не мог с собой поделать, понимая, что второго шанса поцеловать прекрасную княжну у него не будет. Ее губы были мягкими, кожа пахла гвоздикой и так и манила касаться ее. Персиваль отстранился и заглянул девушке в глаза. На мгновение ему захотелось извиниться, но Дарья не дала ему это сделать, снова накрыв его губы своими. Она была не менее требовательной, чем он секунду назад. С неожиданной для самой себя яростью она прижалась к его груди, вцепилась пальцами в плечи и целовала до тех пор, пока голова не закружилась от нехватки воздуха.

Затем, раскрасневшаяся, она отступила, тяжело дыша. Села на его кровать. Лицо полыхало румянцем, заметным даже в скудном освещении комнаты, на висках выступили капельки пота. Она аккуратно смахнула их ладонью, а затем расстегнула жесткий воротник платья, плотным ошейником обхватывавший тонкую нежную шею. Перевела блестящий взгляд на Персиваля, и молодой человек пропал.

Она была ласковой, как весеннее солнце, осторожной, но только сперва. Она обхватила его лицо руками, провела кончиками пальцев по отросшей щетине и прижалась к нему крепко, не оставляя шанса отстраниться. Воздух между ними раскалился, так что вдыхать его было невозможно, в одежде стало слишком жарко, тесно. Непослушными пальцами княжна принялась