— Правильно. Но он не подавал никаких жалоб. Был под хмельком, перебегал дорогу там, где не положено. Пусть не забудет поставить Малашенко бутылку. Если бы не этот мастер езды сидел за рулем, то парень оставил бы свою сестру и племянников без средств к существованию.

— Он их содержит?

— Практически да.

На этом Сергеев покинул кабинет, а Даша подумала с веселой злостью: ай да секьюрити, ай да телохранители. Докладывают по инстанции, когда она ходит в туалет и с кем собирается завести роман!

Но приходилось смириться. В конце концов, и королева Великобритании не имеет права таскаться по пивным подвалам. Вот выехать в золоченой карете на дерби — другое дело. А у Даши парадные выезды предполагались разве что на теннисные соревнования, скажем, на Кубок Кремля, как это посоветовал Греф: «На тусовки ходить не надо. Но показать себя среди властей предержащих и всяких мерзких олигархов необходимо, хотя это и противно, конечно, если к теннису ты равнодушна. Там три четверти лизоблюдов в теннисе нечего не понимают».

Однако сравнивать себя с королевой Великобритании рановато.

Перед обедом Света соединила ее с рекламным агентством, и Муза весело сказала:

— Дарья, господин Артемьев приполз ко мне на четвереньках и, можно сказать, целовал мне ноги!

— Даже так?

— Фигурально. Букет хризантем преподнес. Ты что устроила ему публичную порку?

— Нет. Порку при закрытых дверях.

— Ее хватило. Правильно, Даша, мужиков, даже талантливых, время от времени надо ставить на место. Он сдал мне свои клипы, не требуя вознаграждения. Просто чтоб я их куда-нибудь подсунула, чтобы его троюродный брат показал себя и начал свою карьеру.

— Подсунешь?

— Попробую, Даша. Я ведь человек незлопамятный., Надо помочь мальчику из провинции. Я ведь тоже так начинала.

— Рада за тебя. Как работа?

— Гоним на всех парах! Уговорили сняться очень популярных актеров и актрис и даже депутата Госдумы, но имен не назову. Я суеверная.

— Когда выбросишь рекламу в эфир?

— Полагаю, что недели через полторы.

— Торопись, Муза. У нас все склады уже переполнены этой «Афро».

— Я тебя не подведу. Делаю все, что могу.

В два часа официанты сервировали стол на две персоны и украсили его бутылкой водки. Даша сказала укоризненно:

— Я просила только триста Граммов.

Официант деликатно пояснил:

— Но вы, Дарья Дмитриевна, просили хорошей, марочной водки. А такая никогда не подается в графине. Только в нераспечатанной бутылке.

Максим оказался точным человеком, появился на пороге кабинета без одной минуты двенадцать, присмотрелся и сказал одобрительно:

— Красиво живешь, подруга! Я думал, ты меня разыгрываешь, объявляя себя президентом! — глянул на накрытый стол. — Ох, а водку какую употребляешь! Такую я только на день рождения да на Рождество принимаю!

Даша присмотрелась к нему, словно в первый раз увидела. Ну что ж, чуть выше среднего роста, не красавец, но обаятелен беспредельно. Ботинки начищены до зеркального блеска, костюм далеко не новый, но сидит ладно. В руках красивая трость. Галстук, быть может, слишком яркий, праздничный. Она вдруг впервые заметила, что ладони у него узкие, пальцы длинные и тонкие, как у девушки или пианиста. Если ему уже и сорок лет, то сохранился он довольно хорошо.

— Присаживайся к столу, — пригласила Даша и спросила неожиданно: — Максим, ты, когда обуваешься, с какой ноги начинаешь туфли надевать?

Он изумился, но потом подумал и сказал:

— Да, пожалуй, с левой. Да, с левой. А почему вдруг такой странный вопрос?

— Да так, говорил мне об одной примете (один дремучий человек на Алтае.)

— Шаман, наверное? Какая примета?

— Пока не скажу.

Но я выдержал испытание с положительной оценкой?

— Да, с положительной.

— Тогда выпьем!

— Без меня.

— Да я тоже увлекаться не собираюсь. Три рюмашки. У меня ночное дежурство.

Он выпил маленькую рюмку водки, активно принялся за холодные закуски и сказал:

— Моя сестра очень хочет тебя видеть. Приглашает в гости.

— А ты ей обо мне рассказал?

— Да. Это самый близкий мне человек.

Даша насмешливо произнесла:

— Тебе не кажется, что ты слишком ретиво взялся?

— Ты уже об этом говорила. Но жизнь коротка, Даша, — убежденно ответил он. — Я, к примеру, сейчас очень жалею, что женился в девятнадцать лет, а потому у меня не было радостей разгульной молодости. Сохранял верность супруге и отошел от своих лихих друзей.

— Значит, ты ее не очень любил?

— Угадала. Началась семейная жизнь, семейные заботы. А потом мы оказались чужими людьми, я стал вольным, только уже потрепанным семейной жизнью казаком. Безалаберно прожитые годы, чего уж там.

— Не понимаю.

— Тут и понимать нечего. Человек должен в каждый период жизни строго получать то, что ему положено по возрасту. В ранней молодости — беспутно веселиться. В поздней молодости — жениться, заводить детей и создавать семью. В зрелости — работать и богатеть. А выйдешь на пенсию, живи на покое, нянчи внуков и обучай их жизни на основе наделанных тобой ошибок. У меня ничего этого, к сожалению, не получилось и не получится.

— Так уж все безнадежно? — усмехнулась Даша.

— Да нет. Когда тебя вижу, то думаю, что не все еще потеряно. Оставим мою персону. Ты-то замужем была?

— Нет. Но тебя, я думаю, интересует вопрос, сколько у меня было мужчин?

— Не очень, но интересует.

— Были. Когда училась в институте. Два раза влюбилась, и один раз просто был мой педагог, исключительно интересный человек. Он многому меня научил. Я не постель имею в виду.

— Это хорошо, — кивнул Максим.

— Что — хорошо?

— Да знаешь, если девушка ходит целомудренной до сорока лет, значит, она умудрилась никого своей особой не заинтересовать. Никому не нужна. Умный жених должен только радоваться тому, что у невесты была рота поклонников. Или футбольная команда.

— Ага! — весело подхватила Даша. — Считается, что из проституток получаются самые верные и преданные жены!

— Это вранье. Проститутки со стажем — девушки сломанные. Психика их неизбежно уродуется, когда за одну ночь приходится пропускать через себя дюжину человек, а то и больше.

— И много у тебя было знакомых проституток? — насмешливо спросила Даша.

— Много. Когда я дежурил на пунктах травматологической помощи, то каждую ночь эти веселые девочки наваливались. — Он поднял на нее свои светлые глаза и спросил удивленно: — Что-то мы с тобой такую тему выбрали дрянную?! Ни тебя, ни меня она близко не касается.

— Да, конечно.

— Так ты сможешь, скажем, в субботу отделаться от своей звероватой охраны и приехать в гости к сестре? Ну и ко мне, разумеется. В Малаховку.

— Нет. От охраны я отделаться не могу, я не хочу их подставлять. Их начальник такого не потерпит,