Шрифт:
Закладка:
– То есть как зря? – Корморэнт переводит взгляд на Кеннета, и во взгляде этом столько недовольства, будто его протащили на край света и заставили есть песок без запивки, а не освободили из тюрьмы и пожаловали должность капитана королевского флота, лишь бы корабль до Ирландии довел.
– Вот так. Ничего вразумительного в записях капитана О'Райли не было. Однако…
– И что нам тогда делать? Бесцельно болтаться в море? Я-то, конечно, не против, не на мои же деньги. Но вас, Кеннет, в Лондоне ждут, да и Валерия домой хочет.
Кеннет потирает пальцами переносицу. Не одно, так другое. И почему бы Корморэнту просто не замолчать и не послушать его, как единственного, кто может хоть что-то решить?
– Если бы вы слушали, а не болтали без умолку, капитан Корморэнт, то, наверное, уже узнали бы, что я хочу, чтобы мы отправились на поиски вашего знакомого – старика с острова. Надеюсь, вы помните, как туда добраться, капитан?
Конечно, это только надежда. Привести корабль на остров тогда могла и Моргана, но Бентлей старается не списывать Джеффри со счетов. Иначе все его труды по спасению пирата были напрасной тратой времени. Хоть на что-то должен сгодиться Корморэнт, ведь почему-то О'Райли ему доверилась и потащила с собой к источнику, а не захватила верного Колмана.
Джеффри хмыкает, скрещивает руки на груди.
– Даже если я приведу вас на остров, а Пабло точно там остался? Вы же, Кеннет, убиваете всех неугодных. Мы можем доплыть, а там окажется, что труп давно обглодали дикие животные.
– Лорд Кеннет не убивал Пабло.
– Даже удивительно.
* * *
«Хватит. Выведите капитана, мистер Спаркс. Я лучше поговорю с образованными людьми, чем буду пытаться вновь вразумить кого-то», – Джеффри передразнивает Бентлея в мыслях. Невыносимо находиться на одном судне с данным человеком, но ещё более невыносимо – со Спарксом. Если Кеннет хотя бы иногда вспоминает о чувстве такта и воспитанности, то с Оливером дела обстоят намного хуже. Даже, можно сказать, отвратительнее. В силу того, что этот человек суёт свой нос в каждую щель. Когда-нибудь ему этот самый нос придавят, и Корморэнт будет злорадно смеяться. Но пока об этом остаётся только мечтать.
Он проходит по палубе, задевает ногой ведро. Вода разливается во все стороны. Разбрызгивается и на взмыленного матроса. Корморэнт, как глупый, стоит и смотрит на него и на щётку в его мозолистых руках. Когда-то и он драил палубу на «Слепом коте», и это единственное, что ему доверяли. А потом всё изменилось. Джеффри никогда не жалел о том, что с ним произошло.
– Извини, – бурчит он себе под нос и поднимает ведро, чтобы поставить рядом. Матрос поднимает голову. На Джеффри смотрит обожжённое не только солнцем, но и чем-то похлеще лицо. Смуглая кожа зарубцевалась отвратительным образом. Но волнует капитана не это. Скорее то, что он не может припомнить этого человека в рядах добровольцев, которых они подобрали.
– Простите, кэп. Виноват.
«Они» – конечно, слишком громко сказано. Спаркс сам набирал команду, Джеффри стоял рядом и просто иногда кивал для вида. Это не честное капитанство, где его выбрали. Да и вообще, когда хоть что-то во флоте было честным? Какими бы словами не клеймили пиратов, однако у них всегда проходило голосование, кого и за что принять в команду, а капитанство ещё нужно было заслужить.
Корморэнт выдыхает, он чувствует себя омерзительно. То и дело ему приходится ловить на себе высокомерные взгляды молодых лейтенантов, получивших образование с детства, – он не ровня им, это точно. Джеффри даже не старается их приструнить. Он смотрит на худощавое лицо матроса – то даже не всплывает в памяти. Был ли Джеффри до беспамятства пьян? Нет. Ну, может немного подвыпившим. Привычки так просто не вытравить.
– Как тебя зовут? – стоит познакомиться с человеком, который не смотрит на него, как на кусок дерьма.
Может, он вообще единственный на этом корабле, кто не будет плевать ему в спину, если исключить Валерию. Да и она уже начала посматривать на него, как на человека, не достойного хорошего отношения к себе. А ведь Джеффри готов отстаивать её право на возвращение в вонючую Испанию, лишь бы да Коста оказалась в безопасности. И может, Валерия уже давно не его ответственность, а лорда Кеннета, и всё же спас её не самодовольный англичанишка.
– Джеймс, кэп.
– Как насчёт того, чтобы выпить, Джеймс? – и пусть лорд Кеннет потом с пеной у рта доказывает ему, что он невоспитанный, отвратительный пьяница, пропащий человек, не знающий слова «субординация». Он его знает, уже в этом обвинения будут необоснованные! – Идём-идём, у меня в каюте припрятан ром.
Корморэнт хватает Джеймса за плечо, заставляет его подняться и тащит за собой. У него нет причин напиваться до беспамятства прямо сейчас, но настроение у него исключительно скверное, и потому его срочно нужно приподнять.
– Кэп, если боцман узнает…
– Боцман ничего не узнает. Идём. Освобождаю тебя от твоей глупой работы.
Каюта Джеффри теперь соседняя с лейтенантскими – с одной стороны квартирмейстер, с другой – боцман, и по ночам слышно, как последний громоподобно храпит. И даже единственная гостевая каюта, отданная теперь Валерии, намного просторнее его собственной. Джеффри открывает дверь. Неразумно тащить с собой первого попавшегося человека к тому месту, где хранятся твои скромные вещи. Но Джеффри всё равно, ему лишь бы найти компанию, терять ему нечего, всё важное и так забрал себе Кеннет: корабль да бутылки отличнейшего виски, что могли бы скрасить его пребывание в убогих условиях.
* * *
Джеффри опрокидывает в себя джин, расплываясь в довольной улыбке.
– Так о чём мы там? Ах да! Расскажи-ка, мне вот что, друг, – Корморэнт похлопывает Джеймса ладонью по крепкому плечу. – Как ты таким красивым-то оказался. А то вон как у тебя… морда-то перекорёжена.
Все матросы и служащие флота всегда казались Джеффри чрезмерно чистыми выходцами из благородных семей, уродство которых скрывается где-то внутри, но никак не снаружи. И в этом плане Джеймс для него человек удивительный, хотя уже и не так сильно. После всего того, с чем Джеффри довелось повстречаться, хоть как-то удивляться – победа большая. Корморэнт заглядывает в пустую кружку. Взгляд у него неслабо плывёт, хотя, может, это просто от того, что волны слишком сильно раскачивают «Последнюю
