— Быть королем и быть графом — это разное, мой друг. — Филипп приподнялся на подушках. — У Старейшин хватает мудрости не лезть в короли, потому что большая политика — это по своей сути древнейшее женское ремесло. Наденешь корону, и вот ты уже схож со шлюхой и стараешься продаться подороже.

— Вы правы, господин. Я об этом не подумал. — Слабая улыбка появилась на старом лице Управителя.

— Кстати, Него. Тебе ведь уже полтора века, друг мой.

— Время летит незаметно, мой лорд.

— Да, в этом ты прав. Буквально вчера я назначал тебя, молодого с горящими глазами, Управителем, а сейчас передо мной стоит седой старик.

Граф поднялся с кровати и медленно подошел к письменному столу, бросив на него корреспонденцию. Комната Филиппа напоминала гостевую, в которой разместили Уильяма, однако она была просторнее. Плотные и длинные шторы из бордовой ткани закрывали окно и часть стены. Лишь небольшая полоса света освещала спальню графа, большая же половина комнаты утопала в полумраке.

Управитель все это время стоял и смирно ждал, скрестив руки на животе.

— Него, друг мой, тебе пора начать готовить Базила к передаче ему роли Управителя, — снова обратился к старику Филипп, ложась на подушки и потирая рукой повязки на шее.

— Я занимаюсь этим, господин. Он… Ох, мой внук совсем не усерден, не хочет ничего запоминать, и я уж подумываю, что возможно и Управитель из него дурной выйдет. Какое-то молодое поколение неразумное пошло.

Него развел руками и виновато закряхтел.

— Ты был таким же сотню лет назад. — Филипп ласково посмотрел на старого Управителя, вспоминая того пылкого молодого мужчину, который больше по девкам любил бегать, чем возиться с бумагами. — А ты провел поучительную беседу с Базилом и Эметтой?

— Конечно, господин. Пригрозил всеми самыми страшными исходами, если ляпнут что-нибудь! Леонардо, как оказалось, рассказал подробности о планах на Уильяма не только Эметте, но и Базилу.

Граф глубоко и недовольно вздохнул. Него все понял по вздоху и кивнул.

— Не пойму, то ли это невежество молодости и с годами все пройдет, то ли ждать просветления от него не стоит. Как легко рассуждать о воспитании чужих детей и порой как тяжело понять душу своих собственных, пусть даже приемных. Тот же Асмодей, быть может, действительно уверен, что его дети не насиловали и не убивали ту девушку.

Управитель развел руками.

— Друг мой, будь добр, поменяй мне повязку, эта уже пропиталась кровью, — вежливо попросил Управителя Филипп. — Сегодня вечером я хочу отвести Уильяма в нижние тюрьмы.

Него открыл сумку с уже заготовленными бинтами и мазями и, приземлившись на край кровати, снял старую повязку и обработал черной мазью рану, которая уже начала затягиваться. Чтобы помочь старику, Филипп подвинулся ближе к нему и сел ровно.

— А вчера парень-то не растерялся и перевязал вас. Да так хорошо, кстати! И дойти помог, и понял, когда руку надо подать, — тихо сказал Него, нанося мазь из перетертого Златовика и Волнушки на шею графа.

— Да, природа одарила его и умом, и статью. Наивный правда, но вот это точно грехи молодости, которые проходят с годами, — кивнул Филипп. — И Йева тоже все это заметила.

— В смысле? — не понял Него и замер на мгновение.

— Ты разве не обратил внимание, как она порой подолгу засиживалась у него? Кувшин возьмет с рассветом, а возвращается лишь через час-полтора. А вчера его так по-свойски взяла под локоть, когда повела за мной. Думала, я не замечу.

— Вы думаете, они возлежали вместе? — охнул Управитель.

— Конечно же да… — с иронией произнес граф и осуждающе посмотрел на Управителя, который, по его мнению, сам должен был все понять. — То, что рыбак приглянулся Йеве, я понял еще по дороге к Брасо-Дэнто. Поэтому, собственно, и попросил ее ухаживать за ним — это была дополнительная гарантия, что Уильям ничего не натворит. Но меня беспокоит другое…

— Что же, господин?

— То, как она себя стала вести, — вздохнул граф. — Стала рассеянной и мечтательной. Это нехорошо! Я надеялся на ее благоразумие и что она не станет мешать обычную похоть с чувствами. Но она все-таки привязалась к этому рыбаку.

— Суд… — сказал старик. — Сочувствую девочке, когда дар Уильяма передадут…

Граф сурово посмотрел на Управителя, и тот захлопнул рот, не договорив. И хотя комнаты Филиппа и Уильяма разделяла спальня Йевы, а стены в замке были толщиной с локоть, Филипп предпочитал быть осторожным.

— Я получил от Горрона де Донталя, имеющего значительный вес в совете, ответ — все готовы поддержать меня, — прошептал граф. — Уильям хороший парень, но я не могу отпустить его, ведь на кону жизнь моего сына или дочери.

Старику пришла в голову безумная идея, он хотел уже было открыть рот и озвучить ее, но побоялся… Поэтому лишь кивнул, соглашаясь.

— Я дам ему свободное передвижение по замку, потому что он сидит взаперти уже больше сезона, — тихо продолжил граф. — Но более я не могу ничего предложить ему. И ещё — нужно снять с нашего гостя мерки. Пусть портнихи сошьют по ним пару котарди и пару штанов. А то негоже выпускать его в одной рубахе низшей прислуги в замок, тем более скоро прибудут послы. А теперь иди, мне нужно отдохнуть.

Него раскланялся и вышел. Проходя мимо комнаты Уильяма, он задумался. Что мешает графу просто усыновить мальчишку и сделать его Тастемара, раз уж он пришелся Филиппу по душе? Впрочем, старый Управитель не хотел рисковать и умолчал об этой безумной идее. Господин не глуп и знает, что делает, так что на все его воля, решил Него.