«Мы, Екатерина Вторая, Императрица и Самодержица Всероссийская, Московская, Киевская, Владимирская, Новгородская, Царица Казанская, Царица Астраханская, Царица Сибирская, Государыня Псковская и Великая Княгиня Смоленская, Княгиня Эстляндская, Лифляндская, Корельская, Тверская, Югорская, Пермская, Вятская, Болгарская и иных Государыня, и Великая Княгиня Новагорода, Низовския земли, Черниговская, Рязанская, Ростовская, Ярославская, Белоозёрская, Удорская, Обдорская, Кондийская и всея Северныя страны Повелительница и Государыня, Иверския земли, Карталинских и Грузинских Царей и Кабардинския земли, Черкасских и Горских Князей, и иных наследная Государыня и Обладательница повелеваем…»

Полное титулование я пробежал глазами, а дальше завяз в хитросплетении вычурного официального языка. Почти половину листа многословно говорилось о монаршей воле, божьей милости, благе подданных и устранении споров дворянских родов. И только после этого началась содержательная часть.

«Земли, что за краем Чукотским, от мыса святого Лаврентия, где река Юконка в океан впадает…»

В Сорбонне я обожал рассматривать атлас мира, представляя себя путешественником и мысленно объезжая разные страны и города. Так что сейчас легко вспомнил, где это находится, — речь в указе шла о перешейке, соединяющем Чукотку и Америку.

«…край Алеутский и далее, земли, Америкой называемые, до пределов иных держав, кои свои границы там обозначают. А также острова Алеутские, начиная от острова Беринга, и всё, что за ним последующие на восток…»

Длинный список островов я пробежал, не вчитываясь.

«…Всё вышеозначенное да будет отныне княжеством Алеутским, уделом и вотчиной. Дабы управлялось одной рукой да прирастало жителями и богатством во славу Российскую».

О как! Ход, конечно, интересный. Только зачем Екатерина мне показывает этот указ? Ответ нашёлся на втором листе бумаги, где был ещё один указ.

«Мы, Екатерина Вторая, Императрица и Самодержица Всероссийская…»

Это я уже видел.

«…волею своей даруем титул светлейшего князя Алеутского первейшему нашему другу и спасителю наследника престола, дворянину Урусову Константину Платоновичу. И повелеваем именоваться светлейшим князем Урусовым-Алеутским ему и всем потомкам его по мужской линии».

В горле запершило, и я закашлялся от неожиданности. Князь Алеутский? Светлейший? Серьёзно⁈

«Княжество Алеутское, что за краем Чукотским находится, даровать ему в удел, в коем будет он полновластным хозяином, должным подчиняться только слову императорскому».

Я поднял взгляд на Екатерину. Императрица смотрела на меня прямо, напряжённая, как струна.

— Ваше Величество…

— Я обещала отблагодарить вас так, как вы заслуживаете, Константин Платонович, и я держу слово. Уж вы-то точно достойны быть князем, больше чем кто-либо в этом лагере. Боюсь, даже этого будет мало, чтобы выразить мою признательность. Но я постаралась устроить ваше княжество там, где вам не придётся сталкиваться с могущественными родами

Я приложил руку к груди и поклонился.

— Вы сделали для меня больше, чем я мог мечтать, Ваше Величество.

Подарок оказался действительно царским, а Екатерина вряд ли понимала, что именно отдала мне. Далёкие американские земли? Неосвоенные и дикие? Так это же золотое дно!

Ни у каких Голицыных, Шереметевых и прочих семейств там нет сейчас значимых интересов, и не придётся идти с ними на конфликт. Границы внутри континента между Францией, Испанией и Авалоном ещё не определены, и если поторопиться, то можно откусить западное побережье Америки. Княжество и так вышло размером с пару Франций, но есть шанс сделать его ещё больше.

Что же до удалённости, я усмехнулся про себя, то моя эфирная дорога легко устранит этот недостаток лет за десять-пятнадцать. А есть ещё и другие идеи, как сократить расстояние. Кстати, про золотое дно я не только в переносном смысле. Должно быть там золото, обязательно!

— Теперь, — императрица жестом подозвала к себе Павла и положила руку ему на плечо, — когда я уменьшила свой долг перед вами, выслушайте меня и моего сына.

— Ваше Величество, вы ничего не должны мне. Я помогал вам не ради награды.

— Тем проще мне будет просить вас. Помогите моему мужу!

Пальцы императрицы сжали плечо мальчика. Павел бросил на мать быстрый взгляд, увидел кивок и повернулся ко мне.

— Константин Платонович, дайте моему папе… — он едва не всхлипнул, но сдержался, — умереть.

Екатерина смотрела на меня с мольбой и надеждой. А Павел принялся тереть кулаком глаза, размазывая слёзы.

Я подошёл к ним и опустился перед мальчиком на колено.

— Ты понимаешь, чего от меня хочешь?

Он кивнул, стараясь не смотреть мне в глаза.

— Так надо, — Павел зажмурился, — папа сам об этом просит.

Отвернувшись, он уткнулся в мать, сдерживая плач. Пусть она его не слишком любит, но сейчас мальчику требовалась любая поддержка.

Встав на ноги, я склонился перед императрицей. Она отлично всё рассчитала! Даже не дай я ранее согласие Петру, сейчас не удалось бы отказаться. После подобного подарка нельзя плюнуть в протянутую руку, да и просьба Павла имела немалый вес. Пожалуй, у Екатерины есть все шансы удержаться на троне и стать неплохим монархом — управлять людьми она умеет отлично.

— Сделаю всё, что в моих силах, Ваше Величество. Пётр Фёдорович уйдёт легко и достойно, как и полагается императору.

Ещё раз поклонившись, я пошёл к выходу.

— Когда?

Я обернулся. На лице императрицы было написано облегчение. А вот Павла сотрясали беззвучные рыдания. Что же, так даже лучше: пусть мальчик поплачет сейчас, но запомнит эти события. Чем через десяток лет ему расскажут выдумку и озлобят местью. А я постараюсь в будущем помочь ему не совершать отцовских ошибок.

* * *

Полночь мы встречали вчетвером. Я, Джурьефф, Киж и Пётр. Впрочем, последний был в беспамятстве и принимал участие в нашем «сабантуе» только в качестве объекта.

В отличие от Лукиана, прусский некромант проявил к Кижу живейший интерес.

— Вы только посмотрите!

Он принялся ходить вокруг мертвеца, цокая языком и рассматривая его со всех сторон. Киж под его взглядом смутился, как девица, которую незнакомый мужчина застал в бане голой.

— Сударь, что вы на меня так пялитесь?

— Да вы же просто чудеснейший экземпляр, дорогой мой! Вас в кунсткамере надо показывать и деньги за просмотр брать!

— Нет уж, извините, — Киж поджал губы и боком начал отодвигаться от Джурьеффа, стараясь прикрыться мной, — мне такой чести не надо.

— А как насчёт парочки экспериментов? Я давно разыскивал некродобровольца, чтобы проверить одну теорию.

— Увольте, сударь, не желаю никаких «экскрементов». На себе ставьте, если угодно.

А Джурьефф будто специально подзуживал Кижа и старался подкрасться поближе.

— Так ведь ничего страшного я вам не предлагаю.