Второй вариант развития событий – это постепенная ликвидация крепостного права и восстановление крестьянства как полноправного сословия («Проект в будущем» в главе «Хотилов»). Основной его идеей было освобождение крестьян с землей за выкуп, в сочетании с освобождением дворовых и созданием судебной системы. Правда, осуществление этого плана относится в далекое будущее, но ведь там же («я зрю сквозь целое столетие») находится у Радищева и народное восстание. Это альтернативы, и какая из них осуществится, автору неясно.

Зато ясен и по-своему вечен третий, самый пессимистический и длительный путь – постоянный квазиисторический круговорот, вечное возвращение на исходные позиции («в мире сем все преходит на прежнюю степень»). На этой идущей еще с античных времен идее построена смелая ода «Вольность», в которой описывается смена деспотических и демократических режимов и делается вывод, что «таков есть закон природы: из мучительства рождается вольность, из вольности – рабство». Чтобы распутать этот клубок, требуется вмешательство Творца – только ему под силу избежать многочисленных ловушек как тирании, так и демократии, «блестящий день родить из туч».

Книга Радищева – как бы зачин ко всей нашей великой литературе xix и xx вв. с ее темой униженных и оскорбленных. Первые слова «Путешествия…» – «я взглянул окрест меня – душа моя страданиями человечества уязвленна стала» – эпиграф и к Гоголю, и к Достоевскому, и к «Доктору Живаго» и «Факультету ненужных вещей». Судьба писателя тоже характерна – именно он открыл русской литературе дорогу в ссылку.

Таким образом, «век златой» для интеллигенции закончился уходом наиболее деятельной ее части в оппозицию правительству и императрице, которая, кстати, в Наказе осуждала преследования за убеждения. Как писал из Сибири декабрист М. С. Лунин, «от людей отделаться можно, от их идей нельзя». Кстати, это относится ко всем ним – и к Радищеву, Новикову, Фонвизину, и к Екатерине. Мы до сих пор добиваемся политической свободы, законов, прав личности. И мы опять хотим сильного государства, порядка и «твердой руки». «В одну телегу впрячь неможно…»

Эти противоречия и пути выхода из них были очевидны иностранным наблюдателям, которые в своих книгах нередко не только ставили диагноз, но и «прописывали» лечение. Так, например, один из собеседников Екатерины ii, весьма информированный английский ученый и писатель Уильям Кокс, подводя итоги русским главам своей книги, констатировал: «Благодаря преувеличенным рассказам, читанным и слышанным мной о великих успехах цивилизации в Российской империи, я ожидал несравненно большего просвещения в нравах, чем нашел на деле, и, признаюсь, был поражен состоянием варварства, в которое до сих пор погружена основная масса народа. Общее усовершенствование немыслимо, пока существует крепостное право; какие-либо существенные перемены в нравах и обычаях народа невозможны без полной безопасности личности и имущества» (1784).

Диагноз, кстати, во второй своей части не устарел и до сегодняшнего дня. А ведь если бы Екатерина не разгромила новиковский кружок, поверив наветам, будто заговорщики замышляют новый переворот в пользу Павла Петровича, не уничтожила крупное общественное предприятие, дала ему развиться, втянуть в свою орбиту все более широкие слои, не пришлось бы любимому внуку императрицы Александру i с горечью констатировать, что ему «некем взять» (то есть провести) необходимые для России реформы…

Век Екатерины ii. Дела балканские. М., 2000.

Екатерина ii и ее окружение. М., 1990.

Зорин А. Л. Кормя двуглавого орла… Русская литература и государственная идеология в последней трети xviii – первой трети xix века. М., 2001.

Краснобаев Б. И. Очерки истории русской культуры второй половины xvii – xviii в. М., 1983.

Потто В. А. Два века терского казачества. Ставрополь, 1991.

1820. В поисках розы без шипов

Вечером 16 октября 1820 г. в Петербурге началось «возмущение» первой гренадерской роты лейб-гвардии Семеновского полка, в последующие сутки перешедшее в выступление всего полка. Вызванное как бесчинствами нового полкового командира Шварца, так и общими серьезными проблемами воинской жизни, оно было жестко пресечено 18 октября, а сам офицерский и солдатский состав элитного полка раскассирован по другим армейским частям. Император, числившийся шефом той самой первой роты, усмотрел в событиях прежде всего последствия революционной агитации (была найдена смелая прокламация). «Семеновская история» сдетонировала, вызвав (вместе с революционными европейскими событиями) отказ от провозглашенных реформ и изменение всего курса царствования Александра i.

Когда будущему государю было всего шесть лет, его августейшая бабка императрица Екатерина ii написала для нежно любимого внука нравоучительную сказку-притчу о том, как некий царевич Хлор искал «розу без шипов, которая не колется», то есть добродетель, которую нельзя достигнуть «косыми путями», но только «прямою дорогою», опираясь на два посоха – «Честность и Правду». Именно это потом и пытался сделать Александр на троне – найти розу без шипов в виде конституционно-европейского преобразования государства и общества при сохранении в неизменном виде собственного неограниченного самодержавия. Результатом стала драма междуцарствия и события 14 декабря 1825 г. Но был ли избранный царем путь «прямою дорогою»?

Административные заботы

Вступив на русский престол в 1801 г., Александр i сразу же начал реформы, причем практически одновременно в нескольких ключевых сферах – в государственно-административной, в крестьянском вопросе и народном просвещении. Прославленное Пушкиным «дней Александровых прекрасное начало» было весьма многообещающим. Вот как вспоминал о нем чиновник Федор Лубяновский: «Надобно было видеть тогда движение свежей по виду, здоровой и радостной жизни… кругом пошли головы от смелого говора о государственных вопросах… вслух развивались такие идеи, которые может быть и до того были не совсем новы у нас, но были безгласны и безсловны: надежда, как вино, веселила сердца. Вслушиваясь в беседы, в этих надеждах и радостях, я впервые услышал речь о людях aux idées liberales [с либеральными идеями], или, как тогда переводили, о людях с высшим взглядом, о необходимости общаго преобразования, о конституции». Возникший при царе Негласный комитет его ближайших друзей начал обсуждение самых острых и насущных вопросов – введения конституции, отмены крепостного права. Но эти дебаты показали удивительную вещь – предложения «старых служивцев», екатерининских вельмож вроде шестидесятилетнего графа Александра Воронцова (младшего брата знаменитой Екатерины Дашковой и покровителя Александра Радищева), оказались гораздо радикальнее проектов молодых «людей с высшим взглядом». Воронцов, например, предложил издать Жалованную грамоту российскому народу, предоставлявшую всем гражданам гарантии безопасности личности и имущества (наподобие ставшего итогом английской революции xvii в. Хабеас корпус акта). Предложение было отвергнуто как «несвоевременное». Начались традиционные российские поиски розы без шипов…

Решено было пойти путем, казавшимся более практичным, – преобразовать находившиеся в расстроенном состоянии высшие органы управления. Их упорядочивание и европеизация, казалось, должны были подготовить почву для более решительных действий. В 1802–1804 гг. прежние коллегии были заменены министерствами. Но эта реформа оказалась не вполне удачной, и в 1810–1811 гг. принципы, положенные в ее основу, были существенным образом откорректированы. Суть преобразования заключалась в том, что с этого времени министерства