– Я тоже знаю, где самые лучшие люля! У нас в ресторане. Сегодня сама их раздавала. Ладно, я подумаю и напишу. Ты же завтра свободен?

– Да.

Наверное, это называются гормоны. Потому что я ответил даже не задумываясь. Только затем запоздало вспомнил, что вообще-то еду к Инге, чтобы решить проблему, связанную с Врановым и нежитью, которую он призвал. Ага, сейчас со всем раскидаюсь и сразу на свидание.

С другой стороны, я правда хотел увидеть Зою. Это как с подкидыванием монеты, если бы моя начальница была орлом, а Наташа решкой. Выпади решка – я бы подкинул еще раз, объяснив себе, чтобы надо довести счет до трех. Если все равно не повезло, увеличил количество выборки.

Интересно только, чем бы тогда стала Инга? Ребром монеты? Она тоже оказывала мне странные знаки внимания и даже говорила, что рубежнику лучше бы не жить с чужанином. От этого одни беды. И вроде как стоит искать пару среди рубежников. Интересно, не на себя ли намекала?

Но именно в этот момент я понял, что как-будто сделал свой выбор. Если у Зои относительно меня серьезные намерения, и она не собирается делать мозги, то, наверное, я буду строить отношения с ней. Так же это делается?

Блин, проблема в том, что у меня этих самых серьезных отношений со времен школы не было. То есть, никогда. Какие-то мимолетные увлечения, совместные пьянки, студенческие тусовки и все такое в досье имелось. И благодаря природному обаянию и хоть какому-то чувству юмора иногда перепадало. Но дальше дело не шло. Слишком бедный, слишком некрасивый, слишком хороший. Девчонкам, как известно, нравятся исключительно плохиши.

Все эти мысли пронеслись вихрем, пока Зоя отвечала.

– Ладно, тогда я напишу. И Матвей…

Что именно она хотела сказать, я так и не услышал. Потому что от резкого удара телефон выпал из рук. А самого меня сильно дернуло. Хорошо, что ремешком пристегнулся. Бесу вот так не повезло – улетел в приборную панель. Хотя подушки безопасности не сработали и в стекло не угодил.

– Охренеть, – только и произнес я. Медленно, еще соображая, что именно произошло, отстегнулся. – Вы как?

– У меня расколение черепа! – завопил бес. – Кровь идет? Мозги не вытекли?

– Нечему вытекать, – бегло осмотрел я Гришу. Кроме большой шишки ничего. – Митя ты как?

– Нормально, дяденька, только испужался.

Черт, как и я, был пристегнут. Молодцы, получим благодарность от ГИБДД. А вот по поводу того, что кого-то сбили – не получим. Кто это решил закончить свою жизнь под колесами машины? Нашел же ты друг, где перебегать дорогу. Надеюсь, жив.

Я выбрался наружу, поежившись под проливным дождем. И сразу посмотрел на Зверя. Да ладно! Антоха, храни бог тебя и твой железный бампер. Моя «ласточка» бы сложилась до лобовухи, а Зверю хоть бы хны. Чуть капот только помяло.

Следующие несколько шагов пришлось делать к внушительной туше, лежащей на асфальте. Я все не мог разобрать – что это? Лось? Какой-то коренастый. Да и шерсти не видно. Хотя бы не человек и за это спасибо.

Одно было понятно, после такого удара бедняга не жилец. Вон и конечность неестественно вывернута. Да и дергается часто, будто прерывисто дышит. Агония?

Правда, тут передняя лапа резко дернулась, словно срастаясь обратно. А вместе с ней вздрогнул и я. Животное медленно, будто неохотно, подняло голову и поглядело на меня. Так пронзительно, что волосы дыбом встали. Что тут скажешь, я был прав, что после такого удара бедняга не жилец. Проблема в том, что этим самым нежильцом тварь была уже очень давно. И именно теперь пришла по мою душу.

Глава 21

Наверное, если бы я был очень близорук, то мог перепутать это существо с перекаченной собакой, которую вывели в научной лаборатории. На завтрак, обед и ужин ей давали сплошной белок и кололи гормоны роста. А в перерывах между приемами пищи пичкали стероидами.

Лишь глаза остались человеческими. Да, немножко туповатыми, как у солдата, только вышедшего из учебки и не знающего, куда себя применить. Но взгляд страшный. Как у сержанта, этого самого солдата встречающего. Взгляд, не сулящий ничего хорошего.

А еще я почувствовал знакомый хист. Того было так много, словно вурдалак разорвал рубежника и сожрал его. При этом я ощущал, как промысел сочится через уродливое тело вурдалака. Будто того создали наспех, не по ГОСТу. И теперь приходилось на ходу латать дыры, чтобы нежить не развалилась.

До меня только сейчас дошло. Вот для чего нужны были смерти всех тех птиц. Врановой черпал из них хист. Промысел ведь есть в каждом живом существе. В ком-то его много, как в той же нечисти или рубежниках, в ком-то крохи – как в Бузовой, Моргенштерне и Элджее.

Все эти мысли пронеслись в голове за считанные мгновения. Пока вурдалак поднимался на ноги, мерзко дергая некогда сломанной конечностью, я рванул в машину. И даже зачем-то закрылся изнутри. Глупо, конечно. Что могло помещать мерзости вскрыть Зверя, как консервную банку? Думаю, повесь я иконку на торпеду, и она бы не спасла.

Бес упал на коврик, сложив руки перед собой.

– Боже, в помощь мою вонми, Господи, помощи ми потщися. Да постыдятся и посрамятся ищущии душу мою…

– Дяденька, езжай скорее! – закричал черт.

И то правда. То ли от увиденного, то ли