Шрифт:
Закладка:
Мне это нужно. Я должен. Я хочу.
Не могу больше тратить время на то, чтобы выяснить, что же это такое. Не тогда, когда я сомневаюсь, сколько у нас его осталось, чтобы тратить впустую.
— Я хочу быть твоим парнем, — выпаливаю я.
И тут же жалею, что не придумал другого выражения: «Я хочу быть твоим парнем» — хуже, чем отстой. Ребячество. Слова свинцово оседают у меня в животе.
Я никогда не говорил их раньше.
Кэролайн смотрит прямо на меня, ее большие карие глаза полны интереса и.… сочувствия, может быть.
К черту все это, ей меня жалко.
Слишком поздно. Ты ждал слишком долго.
Но губы у нее мягкие, как и голос, когда она говорит:
— Подожди секунду.
Я жду в дверях, держа в руке крючок Кэролайн, привязанный к леске. Просто жду, куда она меня поймает.
Звенят ключи. Она возвращается со своей курткой и ключами, свисающими с ее пальцев. Ее ботинки стоят у двери. Она засовывает в них ноги.
— Не жди меня, Бридж, — говорит она и проходит через дверь, закрывая ее за собой, покачивая ручку, чтобы убедиться, что та заперта.
Она поедет со мной.
Она оборачивается, ее лицо близко к моему, ее тело близко, цветы прижимаются к моему пальто, шурша.
— Я поведу машину?
Я просто смотрю на нее. Понятия не имею, что я сказал, чтобы мне так повезло.
Может быть, она — дар. Вселенная расплачивается со мной за то, что мой отец был таким безнадежным говнюком.
Я приму этот дар.
— Уэст?
— Это… это «да»?
Ее плечи поднимаются и опускаются.
— Я когда-нибудь говорила тебе «нет»?
— Однажды ты это сделала.
Она улыбается — ее улыбка похожа на розовое и оранжевое свечение на горизонте, когда я выхожу из пекарни и удивляюсь утру.
Я был в неведении. Был одинок, целеустремлен в погоне за жизнью, которая казалась мне достаточной, пока она не вошла в нее, и не показала, что это было не так.
Глубже или ничего.
Мой новый девиз.
— Я не говорила тебе «нет», — говорит она. — Я сказала тебе принять решение. И смотри! — она машет цветами перед моим лицом. — Это сработало. И теперь за мной ухаживают.
— Ты этого хотела, да? — я улыбаюсь. — Старое доброе ухаживание?
— Может быть, это то, чего я хотела.
— Я буду ухаживать за тобой, пока ты не сможешь ходить, милая.
— Обещания, обещания.
Она закрывает глаза, когда я целую ее, но я держу свои открытыми.
Я хочу видеть, как встает солнце.
* * *
Мы поднимаемся по пожарной лестнице, оставляем обувь у двери, проходим через общую зону в мою спальню. Я вешаю пальто на стул и ложусь на кровать, вытянув ноги и прислонившись спиной к стене.
Она на мгновение задумывается, затем делает то же самое.
Мы лежим бок о бок на моей кровати, и я все жду, что что-то пойдет не так, но все, что я чувствую — это облегчение, если облегчение похоже на то, что ты идешь, ничего не волоча за собой, после того как ты буксировал трейлер страданий большую часть своей жизни.
Я слегка поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее.
Ее волосы все еще растрепаны. Во внутреннем уголке одного глаза у нее грязь, а на нижней губе эллиптическая подушечка, как бывает, когда губы слишком сухие из-за погоды или из-за того, что ты их кусаешь.
Что она и делает, пока я наблюдаю.
Я хочу поглотить ее.
Но почти уверен, что еще не время.
— Ты должна сказать мне, что я должен сделать сейчас, — говорю я. — То есть ты хочешь поговорить, но я не уверен… Я в этом полное дерьмо.
Оказывается, это еще одно облегчение. Быть дерьмом в этом деле и просто иметь возможность, так сказать.
— Это что значит? Дерьмо с девушками? — она улыбается.
— Да, тебе бы хотелось, чтобы я это признал.
— Я была бы очень рада услышать, как ты говоришь, что ты дерьмо с девушками, да.
— Раньше у тебя не было претензий к моим способностям.
— Но это было что-то вроде тренировочной среды. Домашнее задание по поцелуям.
— Хочешь сказать, что я, возможно, из тех людей, которые не могут справиться с этим в реальных условиях.
Она поворачивается ко мне и прислоняется плечом к стене.
— Я хочу сказать, что у меня такое чувство, будто у тебя никогда раньше не было девушки.
— Это правда, — говорю я. — У меня были девушки, но я никогда…
Я думаю, как бы это сказать, и начинаю завязывать себя в узлы, прежде чем вспоминаю, что это только мы с Кэролайн. У меня есть больше, чем одна попытка, чтобы все исправить, если с первого раза что-то пойдет не так.
— Ты первая девушка, о которой я так заботился.
Я подумал, что признаться в этом Кэролайн, все равно что взять частичку себя и вручить ей.
Так оно и есть.
И в тоже время — это не так.
Это больше похоже на… как будто есть все эти вещи, которые я упаковал в себя, защита от того, чего я боюсь. Камни и грязь, куски арматуры и хлам, которые я нашел на обочине дороги. И то, что я даю ей — это не я, а оторванный кусок этого барьера, о котором я привык думать, как о себе.
Мне это не нужно. Не для того, чтобы уберечь меня от нее.
Она улыбается, глядя на свои руки, лежащие на кровати. Всего в сантиметре от моих рук. Она тянет свои пальцы, пока они не перекрывают кончики моих.
— Знаешь, какое волшебное слово ты сказал у меня в комнате?
— Нет, какое?
— Парень. — Она смотрит мне в лицо, потом снова опускает глаза. — Поэтому я и поехала с тобой. Потому что ты сказал это.
— Мне следовало сказать это давным-давно.
И именно это я имею в виду. Жаль, что я не мог сделать этого раньше. Лучше бы я не тратил впустую каждую ночь, которую мог бы провести с ней.
— Друг. Парень. Ты заслужила и того, и другого.
Она протягивает руку, чтобы коснуться моего лица. Ее пальцы скользят по моему лбу, мимо виска, по скуле, а потом она проводит костяшками пальцев по моему рту.
— Ты действительно мне что-нибудь расскажешь?
— Да. — Это слово — шепот, движение моих губ на ее коже.
— Если бы я спросила, почему ты так расстроился,
