я тебя просил?!

О. Это что-то новенькое. Такое впечатление, что его величество или сильно расстроен, или изрядно ошарашен, или же ему опять взбрела в голову какая-то блажь. Но я в эти игры больше не играю. Все, баста. Довольно уже догонялок, масок, игрищ и глупого притворства.

Я хмыкнула.

– Вы не умеете просить, ваше величество. Да и с приказами у вас не больно-то получается. Правда, ваш последний приказ я до сих пор, если вы заметили, тщательно исполняю. И, будучи человеком слова, намереваюсь исполнять его и дальше.

– Какой еще приказ? – совсем неслышно донеслось с «экрана».

Я покосилась на обалдевшего Фаэса, который, кажется, ни черта не понимал в этом безумном разговоре, и пожала плечами.

– Не попадаться вам на глаза.

От такого ответа эрдал из багрового очень быстро стал бледным и как-то подозрительно быстро вспотел. На его лбу заблестели мелкие капельки влаги, усы намокли и обвисли. Он тяжело задышал. Дернул ворот, словно в предобморочном состоянии. И вообще, выглядел как-то неважно. Жарко ему, наверно? Вон, как надышали. А в Фарлионе как раз разгар весны – духота, даже открытое окно не спасает… интересно, а почему так тихо стало в комнате? Может, у нас кто-то умер? Ах да, это я просто отключила слух. Но вроде бы ничего важного не пропустила. Или нет, это Фаэс всего лишь жадно хватает ртом воздух, пытаясь что-то из себя выдавить, тогда как король…

Король почему-то молчал.

Я какое-то время подождала ответной реакции, рассеянно изучая двор за окном. Потом подождала еще, ничуть не смущаясь звенящей тишины. Потом мне все это надоело. Наскучило. Осточертело. И, резко развернувшись на сто восемьдесят градусов, я решительно двинулась на выход.

А что тут еще делать? Дожидаться второго пришествия? Беседу мирную вести, зачем-то выслушивая все по второму кругу? Не надо. Я не глухая. И память меня, хвала Аллару, пока не подводит. Дословно могу пересказать все, что услышала две ночи назад. Даже интонации воспроизведу без труда – так врезались в память, что даже сейчас не могу до конца избавиться. Видно, ножом придется выковыривать, как глубоко засевшую занозу.

Не надо мне повторения. Общаться нам, конечно, придется – как же без этого, когда проблема Невирона не решена? Но я надеюсь, у короля хватит ума делать это в рамках официального статуса. И при следующей встрече, которая, разумеется, состоится в Скарон-Оле, он будет так же обтекаемо корректен и не выдаст моей небольшой тайны, как сегодня великодушно не проболтался Фаэсу.

Мимо горящего «экрана» я проскользнула тихо, быстро и почти незаметно. Все-таки приказ есть приказ. А я – девушка скромная, немножко злая, но это пройдет. Точнее, сейчас я уже не девушка, а очень даже «юноша». И Фаэс не должен заподозрить, что когда-то было иначе.

– Гай, стой! – сердито рявкнул мне вслед эрдал, когда понял, что я не только не собираюсь показываться на глаза его величеству, а просто-напросто ухожу. – Ты с ума сошел?! Не смей поворачиваться спиной к королю!

Я пожала плечами: а почему бы нет? Тем более, сам король не больно-то возражает. Был бы против, сказал бы. А раз молчит, значит, ему тоже все равно.

– Гай! – снова ахнул Фаэс, когда я бестрепетно взялась за ручку двери и толкнула ее ногой. – А ну, вернись, мерзавец! С тобой еще не закончили!

– Я закончил, – спокойно отозвалась я, переступая порог. – С вами обоими. Прости, Фаэс, но мне некогда.

– ГАЙ! Не смей уходить без разрешения!

– Мне не нужно ничье разрешение.

– Да как ты смеешь?! – обессилено выдохнул он, когда я почти исчезла. – Кто ты такой, чтобы ТАК себя вести?! И кто такой, чтобы в лицо оскорблять короля?!

Я, на мгновение задержавшись, даже задумалась. Но потом покачала головой, тихо рассмеялась каким-то мертвым, потусторонним смехом, которому научилась всего две ночи назад. После чего ненадолго скосила глаза, едва не заставив Фаэса отшатнуться, и неслышно прошептала:

– Я – призрак, Фаэс. Фантом. Просто уставший дух, не нашедший покоя…

В груди что-то предупреждающе сдавило, недвусмысленно напоминая о живучем заклятии, не так давно едва не перемоловшем мое тело в фарш, и я вынужденно осеклась, чтобы не сказать большего. Потом тяжело вздохнула, вышла, даже не обернувшись, но едва оказалась возле лестницы, как внезапно задрожавшие ноги все-таки не выдержали.

Пришлось опуститься на ступеньку и ненадолго застыть, пережидая знакомую слабость, которая накатила с неотвратимостью океанского прилива, чуть не смыв весь песок с тщательно зарытого в землю бункера и едва не сломав его прочные стены. Проклятье… кажется, меня зацепило еще серьезнее, чем я думала. Видимо, какое-то долгоиграющее заклятье. Цепкое и упрямое. Совсем как я. Прилепилось пиявкой, присосалось намертво. И даже теперь, когда «синька» залатала дыры в моей дейри, вышвырнув непрошеного гостя вон, следы его работы еще докатывались до меня такими вот приступами дичайшей слабости.

Опустив голову на скрещенные руки, я закрыла глаза и попыталась обо всем забыть. Больше не видя ничего. Не слыша мягкой поступи чьих-то больших лап. И не чувствуя, как кто-то теплый и живой осторожно трогает носом мои холодные руки.

– Гай? – вдруг раздалось над самым ухом тихое.

Я даже не вздрогнула, когда вместо Кроя до моего плеча кто-то дотронулся.

– Гай? Ты в порядке?

Я медленно покачала головой.

Фаэс… эх, Фаэс… если бы ты только знал, о чем спрашиваешь! И если бы знал, до какой степени я НЕ в порядке. Как больно… боже, как же снова больно. Хотя мне казалось, что после Степи чувства притупились и ослабли. Но, видно, еще мало времени прошло. Наверное, надо еще на неделю уйти в Степь, позволив какой-нибудь Твари высосать этот яд из моей души.

– Гай? – снова позвали меня откуда-то издалека. – Гай, что у вас произошло с королем?

С трудом вернувшись к реальности, я неохотно покосилась на подошедшего Фаэса.

– Ничего.

– Гай, я серьезно, – настойчиво, но уже почему-то не зло повторил эрдал, зачем-то присаживаясь на соседнюю ступеньку и тревожно глядя на меня сверху вниз. – Что с тобой случилось? Что случилось с вами обоими? Это из-за Гайдэ?

Я устало кивнула.

– Что с ней? – тихо спросил он, не спуская с меня потемневших глаз.

– Ее больше нет.

– Она ранена? Ей плохо?

– Ей очень плохо, Фаэс, – с трудом признала я, пряча взгляд и отчаянно боясь, что копившаяся много часов горечь внезапно выльется наружу позорными слезами. – Так плохо, что она больше никого не хочет видеть. И, кажется, даже жить уже не желает.

– Почему? – неестественно спокойно осведомился Фаэс, а его ладонь внезапно стала напряженной и твердой, как скала.