Аллара действительно оказалось одно и то же лицо. За исключением чуть более ровной линии бровей, чуть менее четко очерченной нижней губы и… выражения глаз, конечно. В отличие от повелителя Тени, в глазах Аллара не виднелось угрозы. В них не было опасности и ощущения рвущейся наружу нечеловеческой мощи. В них вообще почти ничего не было. Кроме смертельной тоски и безмерной усталости.

Но как могли не понять его жрецы, что подобное сходство, как минимум, кощунственно! Церковь никогда бы не допустила, чтобы светоч веры вдруг стал похож на врага всего рода людского. Что бы угодно для этого сделали, как угодно бы переврали, чем хочешь замазали, но такого не допустили. А они… или же просто не знали, что в Невироне такой же «Аллар» есть в каждом приличном храме и ему тоже поклоняются люди, только уже почитая как Айда… или же… я совсем ничего не понимаю.

Я растерянно поморгала, пытаясь избавиться от наваждения, но оно, к сожалению, не собиралось никуда исчезать. Айд-Аллар по-прежнему сидел напротив и грустно изучал маленькую букашку на своей ладони, словно не веря, что она посмела туда нагло залезть.

Интересно, знают ли жрецы обоих богов, КОМУ поклоняются? И догадываются ли о том, что на другом конце мира существу с таким же лицом так же истово молятся совсем иные люди? Может, я что-то неправильно прочитала в Учении? Может, Бог, как считается у меня на родине, всего один? И вот он – передо мной, суровый и мрачный? А все остальное – лишь его ипостаси, являющиеся смертным в зависимости от ситуации?

Хорошо, допустим. Но тогда почему такое страшное разделение между жрецами? Почему тут маги, а там некроманты? Почему тут – чистые молитвы, а там жертвоприношения?! И почему одного зовут хранителем света, а второго – отцом зла?

Что это? Недалекие умы извратили божественную сущность? Людские игры превратили единого бога в две сакральные фигуры? Свет и Тьму? Добро и Зло… как бы ни хотелось мне отойти от штампов. Но как такое могло произойти? И откуда тогда, если это действительно так, взялась фигура Лойна? Не стыкуется что-то. Был бы Бог един, никакого третьего бы не было. А он есть. Пусть у него нет своих храмов, нет жрецов и посвященных ему молитв, но скароны о нем помнят. Жрецы обеих ветвей неохотно о нем отзываются, но НЕ ОТРИЦАЮТ его существования.

Что за нелепица?

Я даже головой помотала, чтобы растрясти забуксовавшие рассуждения.

Бред. Все это – один форменный бред, в котором, куда ни сунься, всюду тупик. Айд… Аллар… Лойн… раньше мне казалось, что хотя бы эти три фигуры в местном пантеоне уверенно стоят на своих местах. А тут нате вам. Сюрприз за сюрпризом. Только я сделала какие-то выводы, только начала верить и понимать, как все – тушите свет, сливайте воду. Мне опять ничего не понятно. Кроме того, что Айд и Аллар не просто так изображены лишь в храмах и изображены ТАКИМИ ненормально похожими. И что кто-то об этом наверняка знает. Кто-то видел и того, и другого. И кто позволил случиться этому чудовищному обману, ввергшему тысячи людей в невероятное по своей силе заблуждение.

– С ума сойти… – пробормотала я, уже более спокойно рассматривая каменного исполина. – Сидим мы тут с тобой на пару, одинаково шалеем от происходящего и уже не знаем, кто из нас больший дурак. Как ты мог такое допустить? Ни один разумный не рискнет стать похожим на своего извечного врага… а ты? Может, я чего-то не понимаю? Или же Айд тебе не совсем враг? Мир ведь создавали вместе, вместе его растили, человека творили, учили, сопли вытирали… на каком же этапе ваши пути разошлись? И из-за чего на самом деле случилась битва богов, а?

Аллар, разумеется, промолчал. А я удрученно покачала головой и грустно вздохнула.

– В первый раз я пришла к тебе за советом, а ты еще больше меня запутал, – я машинально дотронулась до висящего на груди амулета и негромко хмыкнула. – Знаешь, у нас считается, что с богом можно разговаривать всегда и везде. Дескать, он слышит все, что творится на земле. В некотором роде – как Ишта, который может почувствовать каждую травинку в своих владениях и каждую птаху, вздумавшую нагадить на его любимый камень для размышлений. Но по собственному опыту могу тебе сказать, что Иште это абсолютно не нужно. Когда приспичит, он все почувствует, но если надобности в этом нет, он занят своими делами и совсем не думает о том, что и где происходит без его непосредственного участия. Ведь хороший правитель – это не тот, кто делает все сам, а тот, кто умеет переложить эту работу на чужие плечи. Хороший правитель – это, прежде всего, хороший менеджер. Кадровик, который умеет работать с тем, что есть под рукой. Так и я учусь потихоньку жить. Поэтому и сижу сегодня именно здесь. На твоем, так сказать, аватаре, чтобы быть точно уверенной, что сижу не впустую.

Не дождавшись от статуи никакой реакции, я снова хмыкнула.

– Знаешь, я очень долго собиралась сюда прийти. Приглашали-то давно, но все никак не получалось. Дела, дела… целый год потратила, чтобы хоть как-то выбраться из той лужи, в которую ты меня случайно или намеренно забросил. Я не знаю, по чьей инициативе так получилось и ни на кого пока бочку не качу – доказательств маловато. Но когда найду, непременно спрошу со всех и за все. Это – лишь вопрос времени. Плохо, конечно, что ты не даешь советов, устранился от дел и вообще, активно прикидываешься валенком, заставляя меня сомневаться снова и снова, но мне, пожалуй, больше не нужно подтверждений твоего существования. Хотя бы один из вас точно был тогда в Тени. И хотя бы один весьма активно придал мне нужное направление. Не подумай, я не прошу повторить этот номер снова… у меня и после того зад долго поднывал… но все же даже такой Фоме неверующей, как я, иногда хочется знать: правильно ли иду? И есть ли для меня еще какие-нибудь варианты, кроме…

Я вытащила свой новый амулет и, мельком оглядев, небрежно уронила обратно на грудь.

– Вот этого?

Аллар, разумеется, не пошевелился. Однако над его головой вспыхнули (наверное, там какое-то окошко есть?) первые лучики занимающегося рассвета. Пока еще слабые, бледные, но очень скоро они ворвутся в храм, осветят его божественным сиянием, и тогда каждый входящий сможет своими глазами убедиться, что видел настоящее чудо.

– Ладно, пора мне, –