– Да, наверное, ты прав, юноша, – ответил я, не признаваясь, что пока не собираюсь сдаваться.

Я включил горелки и поднялся на 3950 м. Посматривая на GPS, я видел, что «Британник Челленджер» медленно движется на север. Он словно дразнил меня, показывая, куда мог бы долететь. Я сосредоточенно вел наблюдения, записывая показания прибора каждую минуту, и если верить сжатому в моей руке GPS-навигатору, в какой-то момент до полюса оставалось менее 15 км. «Аргос» же снимал показания один раз в час, и эти независимые данные говорят о том, что от вершины мира меня отделяло 19 км. В конце концов шар снова остановился, и на этом я решил поставить точку. Я высчитал, что преодолел более 98 % расстояния до полюса. И снова мне показалось, что нечто притягивает меня к полюсу, как гигантский магнит, но теперь говорит, что на этом хватит. У тебя получилось. Пора возвращаться домой. Лучшие из лучших руководили моим полетом из командного пункта и из Бельгии, но это было не под силу даже им. Происходило нечто странное. Кто-то наблюдал за мной. Может, сам Андре.

Где-то там, внизу, в пределах видимости, лежал Северный полюс, накрытый толстым облачным одеялом, и, понимая, что достиг того, что казалось мне невозможным, я закричал от радости. Я исполнил мечту Андре увидеть Северный полюс с воздуха. По его критериям я бы добился успеха, даже если бы развернулся за несколько десятков километров до этой точки. На вершине мира не было ни горы, ни континента, как предполагал Андре. Там было лишь огромное ледовое поле, дрейфующее над воображаемой точкой, в которой сходятся меридианы и путь откуда лежит лишь на юг.

Я вспомнил тот день, когда чуть более двух лет назад мы с Руне дошли до Северного полюса. Вторник, 28 апреля 1998 года, я не забуду до самой смерти. В тот день я наконец закончил собирать свой «Большой шлем». 17 лет я пытался добраться до Северного полюса, моей мечте в тот день настал конец, и мне повезло, что конец этот получился счастливым. Среди навалов льда, где арктическое солнце пробивается сквозь облака, мы с Руне дошли до точки 89°59′59,4" с. ш. и решили, что ближе к полюсу мы уже не подберемся. Физически и эмоционально истощенные, прошедшие испытание на прочность, мы обнялись. Судя по GPS, мы стояли в 17 м от полюса, то есть чертовски близко к нему. Подойти ближе не получалось. Годом ранее Руне видел, как я рыдал, когда наша полярная экспедиция 1997 года окончилась провалом. В тот день он снова увидел мои слезы, но теперь я плакал от радости, потому что наконец покорил вершину мира.

Обнявшись и поздравив друг друга, мы посмотрели по сторонам. В тот момент пейзаж показался нам поразительно прозаичным. Северный полюс не отличался от других участков льда, снега и торосов, по которым мы шли целых восемь недель. Тогда я вспомнил слова Роберта Пири, когда в 1909 году он первым покорил Северный полюс, хотя его достижение и оспаривается по сей день: «Наконец-то я на полюсе! Сбылась моя мечта, достигнута цель последних двадцати лет! Он покорился мне! Я никак не могу это осознать. Все кажется совсем простым и обыденным. Как Бартлетт, повернув назад, сказал о своем пребывании в этих уникальных местах, где не ступала прежде нога смертного: “Это просто обычный день”».

Руне возликовал и обнял меня еще раз. Затем он повернулся ко мне и повторил девиз, ставший частью ритуала, который мы всегда исполняли перед разбивкой лагеря.

– Боже, храни твою королеву, – сказал он и отдал мне честь.

– Боже, храни твоего короля, – ответил я.

Мы сильно замерзли и потому разбили лагерь вдвое быстрее обычного. Затем мы забрались в палатку, чтобы приготовить поздний обед и устроить себе праздник. Устанавливая печку, Руне в последний раз взглянул на GPS. И снова до меня донесся его радостный возглас из предбанника палатки.

– Смотри, Дэвид, – воскликнул он, показывая мне экран GPS-приемника.

Пока мы ставили палатку, льдина подошла ближе к полюсу. На GPS высветились координаты: 89°59′59,9" с. ш. – мы оказались в трех метрах от полюса, то есть так близко к вершине мира, что человеческие приборы уже не могли точнее определить наше местоположение. Несколько секунд мир в буквальном смысле крутился вокруг нашей палатки. Затем льдина, на которой мы сидели, отошла от полюса, и место нашего триумфа осталось позади.

Вспоминая о тех чудесных моментах, я страдал от одиночества. Где-то внизу, среди полярных льдов, Руне шел по Арктике из Сибири к Северному полюсу, а затем в Канаду. Двумя годами ранее я рассказал ему о своей мечте долететь до полюса на воздушном шаре. Год назад он вместе со мной летал на воздушном шаре в Чили. Он внес огромный вклад в мой успех, и мне очень хотелось, чтобы он был рядом. Это путешествие к Северному полюсу было физически гораздо легче моего похода с Руне, но ставки были выше, а последние мгновения оказались тяжелее, поскольку я был совсем один.

Тут я вспомнил, что у Амелии день рождения. Когда я был в 32 км от Северного полюса, я думал лишь о том, что нужно позвонить дочери, но в попытках управлять шаром совсем об этом забыл. Я набрал на спутниковом телефоне домашний номер.

Трубку взяла Клэр. Услышав мой голос, она ответила так спокойно, словно я звонил из офиса:

– Молодец, дорогой. Как думаешь, когда ты будешь дома?

Я рассказал ей о полете, но мысли у нее были заняты другим: в гостях у нас было двадцать пять девочек из школы Амелии. Затем я поговорил с самой Амелией, которая явно обрадовалась моему звонку, но гораздо больше интересовалась своим праздником, чем моим достижением.

– Ты скоро вернешься, папочка? – спросила она. – Мы скучаем.

Мы немного поболтали, а потом я спел Амелии песенку в честь дня рождения. Она сказала, что видела шар по телевизору, и тут же убежала – вернулась в бедлам, шум которого я слышал на заднем фоне.

Я выключил телефон, глотнул воды из бутылки и съел плитку шоколада и кусочек вяленого мяса. Пора домой, решил я.

Глава 13

Агония

Остров Белый, Норвежская Арктика

2 октября 1897 года

После ночи