— А если по воздуху? — спросил я.

— Ка-ак? — не понял Ай-я-яй. — Я не умею летать.

— Знаю. Ты не воздушный змей. Но у нас есть кое-кто с крыльями. Кто умеет летать.

— Питер-дак! — завопила Шара. — Какой же ты умный, Кур.

— Я знаю… Но как ему сообщить? Как? — И тут меня осенило: — Летучие мыши. Здесь тоже есть летучие мыши. Они могут послать сигнал. А там летучие мыши его примут. Это будет как телеграфное сообщение. Питер-дак сказал: «Только свистни!»

— Ты не знаешь наших летучих мышей, — сказал Ай-я-яй. — Они очень жадные. Ничего не делают просто так. Только в обмен на что-то.

— Даже когда речь идет о войне?

— Им без разницы… Впрочем…

Он подумал.

— Я знаю, как их заставить. — И быстро уполз.

— Видишь, — сказал я Шаре. — До чего мы дожили. Сейчас судьбы мира и войны зависят от каких-то летучих мышей. Как они захотят, так и будет.

— Нет, — сказала Шара. — Все зависит от нас с тобой. Кур. Нельзя предаваться панике. Мы разумные существа, мы — не мыши.

Я взглянул ей в глаза:

— Спасибо, Шара.

Мы замолчали. Каждый думал о своем. Я переживал, просто с ума сходил: удастся ли нам предотвратить войну. А Шара, как она потом сказала, больше волновалась за меня. И вот появился Ай-я-яй:

— Все в порядке. Наши мыши послали сигнал ихним, которые в пещере. Те его приняли.

— Как тебе это удалось?

— Очень просто. В обмен, так в обмен. Я поймал маленького мышонка. Тут на меня налетели все остальные. Сели на меня, пищат. А я сказал: «Услуга за услугу. Или вы сообщите куда следует что следует, или… не видать вам своего малыша». Свернулся кольцом, и все.

— Ты взял заложника?

— А что делать?

— И они?

— Как миленькие.

Ну, что вам сказать. С одной стороны — это преступление. Просто какой-то терроризм. А с другой… Не было иного выхода. Потом я принесу извинение. И устно, и в письменной форме. Через газету или эту книжку. Просто обращусь ко всем летучим мышам с письменном заявлением. Мол… Дорогие и уважаемые, самые красивые и самые добрые из всех мышей на свете… Но это потом… А сейчас мы стали напряженно всматриваться в небо… Прилетит ли наш друг Питер-дак?

И вот… В ярком голубом небе появилась маленькая черная точка… Точка превратилась в чернильную кляксу… У кляксы выросли крылья, шея, голова… К нам летел Питер-дак!

Он сделал крутой вираж, опустился рядом с нами, сложил крылья и грустно спросил:

— Не опоздал?

— Нет! Быстрее летим!

Питер-дак посмотрел на меня, на Шару и сказал еще печальней:

— Двух я не потяну.

— Тогда я полечу один!

— А я своим ходом! — крикнула Шара и бросилась галопом вдоль берега: — Посмотрим, кто быстрей.

Я сел на Питера-дака, обхватил шею руками, и мы взмыли вверх.

Летели мы не очень высоко, и мне совсем не было страшно. Когда борешься за правое дело, страх куда-то уходит. В озере, под нами, просматривались рыбешки, водоросли, дно. С порывами ветра до нас долетали брызги, они покалывали лицо.

И вдруг… Я увидел подводную лодку. Моего заклятого друга. Совсем близко. И еще я увидел Харру.

Харра бомбила лодку. Она взлетала вверх и пикировала на нее. Очевидно, мой друг так спешил, что не смазался ядом. И Харра напала на него в тот момент, когда лодка пыталась погрузиться на большую глубину. Там бы Харра его никогда не достала. Раздался треск и скрежет металла, вверх взметнулся хвост лодки, лопасти винта… Все!

Только водяная пена и расходящиеся кругами волны. Так бесславно закончился путь моего заклятого друга.

Если б у меня была шляпа или хотя бы кепка, я бы снял ее в этот момент. Или встал, чтоб почтить его память. Но ни того, ни другого я сделать не мог. Поэтому я просто вздохнул — вот так заканчиваются попытки стать властелином мира, хозяином Вселенной. Стоит ли к этому стремиться?

А мы продолжали свой полет.

Через несколько минут вдали блеснул лед. Над ним низкие свинцовые тучи — экватор. Я увидел много маленьких разноцветных точек — это были чуки и куки. Вспыхивали огоньки, как огоньки спичек, я услышал выстрелы.

Да, это ВОЙНА!

Мы опоздали, они убивают друг друга.

Я пришпорил Питера-дака:

— Быстрей! Еще быстрей!

Бедный птеродактиль выбивался из сил.

И вот мы над самой передовой. Под нами разворачивается великолепная панорама сражения. Мои любимые куки выпрыгивают из лодок на лед и пытаются прорвать оборону противника. Гремят выстрелы, в ту и другую сторону летят копья и стрелы. Вот упал на лед раненый пожилой кук… Нет, к счастью, он не ранен… Он просто поскользнулся на льду… Наверно, впервые в жизни ступил на него босыми ногами. А вот несколько чуков, пытаясь потопить лодку куков, сорвались и стали тонуть. Еще бы! Попробуй не утони в тяжелых меховых шубах, сапогах и шапках-ушанках. Да и вода для них — просто кипяток! Нет! Я не могу так просто на это смотреть!

— ПОСТОЙТЕ! ОСТАНОВИТЕСЬ! НЕМЕДЛЕННО ПРЕКРАТИТЕ! — закричал я.

Услышав мой голос, воюющие стороны задрали вверх головы.

— Пожалуйста. Я вас очень прошу. Выслушайте меня. Может быть, в последний раз. Самый последний в этой книжке. Я вас придумал, значит, имею на это право. Пару минут внимания. А потом — как хотите. Можете продолжать драться и убивать друг друга.

Я говорил, а бедный Питер-дак описывал круги над воюющими армиями. Силы его подходили к концу. Мои, кстати, тоже. Я говорил о том, что нельзя ссориться из-за пустяков, что высшая справедливость — это жизнь в любви и добре. В общем, все то, что вы уже неоднократно слышали от меня. А что я мог еще сказать? Все призывы к миру, в отличие от призывов к войне, так похожи один на другой. Мой голос звучал все тише, все менее убедительно. Я заметил, что чуки и куки перестают слушать меня. Вот-вот они возьмутся за прежнее. Нет! Они уже взялись. На другом конце границы, куда мой голос еле долетал, они снова вступили в сражение.

Я пришпорил Питера-дака, и мы полетели туда, где начался бой.

Как вдруг оттуда, с той стороны, подул сильный ветер, мы как бы остановились в воздухе. Питер-дак пытался преодолеть его порывы, но нас неумолимо сносило назад. Ветер все крепчал, набирал силу, он превращался в настоящий ураган. Нас кидало из стороны в сторону, закручивало так, что трудно было понять, где низ, где верх,