в том месте, где курится фимиам, где стелется благовонный дымок, нет всеподавляющего чудища. Наступает утро. Быстро светает. И когда из-за океана показывается краешек солнца, к святилищу осмеливаются подойти уцелевшие жрецы. Они видят разбитого идола, окаменевшую рощу, застывших, как статуи, двух молодых людей. Серо-зеленая с розоватыми от восходящего солнца бликами масса покрывает уже всю площадку перед храмом, и только у жертвенника, где верховный жрец все время поддерживал огонь, площадка остается чистой. Вы понимаете, Алеша, уже тогда, в те времена, человеческий разум встретился один на один с неведомой силой и победил!

Слишком много впечатлений сразу. Я не мог разобраться во всем, что так внезапно предложил мне Юсгор. Я не был скептиком, но все же… Легенда, славословящая древних богов, мифические герои и карающее божество. Непривычно, уж очень нереально. Было соблазнительно, конечно, связать воедино находку нетленной ткани с мифом о Веке Созидания, но… Не увлекается ли Юсгор? Я припомнил все, что знал о нем, и сразу же подумал о его «жреческом» прошлом. А может быть, в нем каким-то причудливым способом сочетаются воззрения материалиста с мистическими представлениями паутоанских жрецов? Неужели неискоренимо впиталось в него жреческое учение, сказались все же годы, проведенные в школе храма Буатоо?

— Легенд, Юсгор, на свете немало, — начал я осторожно, — во многих из них ученые старались увидеть реалистическое начало, но вы ведь знаете, сколь часто эти попытки заканчивались неудачей. Все это впечатляет, разумеется, особенно когда вы так красочно описываете эти давние события… Вы художник, Юсгор, в вашем рассказе с такой убежденностью прозвучали слова об окаменевших Рокомо и Лавуме, о разгневанном божестве, о быстрорастущей серовато-зеленой массе, бушующей в отблесках восхода. Вы даже знаете, какого она была цвета! Можно подумать, будто вы и впрямь верите во все это?

— Да, верю. И больше того, надеюсь, что в самом скором времени поверите и вы. Рокомо и Лавума — это исторические личности.

— Может быть, не могу оспаривать, но это еще не значит, что они были превращены Небесным Гостем в каменную статую!

— Выли, и именно Небесным Гостем. Этому есть доказательства. Вы сыронизировали, услышав, что цвет растущей массы я определил как серо-зеленый. Смотрите, — Юсгор поспешно полез в портфель и вынул из него деревянную коробочку, в которой лежала пористая, похожая на пемзу грязновато-зеленая масса.

— Что это?

— Останки Небесного Гостя.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Глава третья

●

Открытие профессора Вудрума

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Кусок пенообразной твердой массы и сейчас лежит у меня на письменном столе. Он некрасив, бесформен, но как с ним много связано! Я укрепил его на плитке полированного розового орлеца и люблю смотреть на него. Теперь уже много известно о легендарном Небесном Госте, и, вероятно, поэтому хочется узнать еще больше. Совсем иначе обстояло дело в то время, когда Юсгор приехал в Ленинград.

На карте мира уже не осталось «белых пятен», но их еще много в истории народов. Начиная с памятного вечера встречи с Юсгором я пустился в путешествие по огромному «белому пятну» в истории древнего Паутоо. Уже тогда я понимал, что путешествие будет долгим, беспокойным и не похожим ни на какое другое. И это привлекало особенно сильно, вероятно, потому, что все мы извечные странники, все несемся в мировом пространстве с непостижимой скоростью. Необходимость движения, по-видимому, у нас в крови. Отсюда всегдашнее стремление человека в неведомое, тяга к овладению пространством. Но начали мы с Юсгором с познания времени. Это удается пока только историкам, палеонтологам да археологам.

Общеизвестна формула: новое открывается, как правило, на стыке наук. Ожидавшие нас открытия расположились на стыке таких, казалось, далеких наук, как история и биохимия. Биохимику Юсгору к моменту нашей встречи в Ленинграде пришлось стать серьезным историком. Предстояло и мне, тоже биохимику, глубже познакомиться с историей.

…Через несколько дней Юсгор выступил с докладом в ленинградском Институте космической химии. Здесь и завершился наш спор по поводу пришествия Небесного Гостя. Юсгор прочитал легенду о Рокомо и Лавуме, выдержки из привезенных им исторических документов и перешел к демонстрации экспонатов. Вначале присутствовавшие на совещании склонны были считать легенду чистейшим вымыслом и большинство не очень-то доверчиво относилось к утверждению, будто грязновато-зеленый кусок пористой пенной массы и есть вещественное доказательство пришествия Небесного Гостя. Когда споры стали особенно жаркими, Юсгор положил перед нами… руку Лавумы. Да, не больше не меньше как кисть руки легендарной героини.

На первый взгляд она не представляла ничего особенного, казалась обломком какой-то статуи. Поражало, правда, с каким удивительным мастерством была высечена из камня эта изящная женская рука, и довольно быстро возникло сомнение: из камня ли?

Мы поспешили вооружиться лупой. Обломок переходил из рук в руки. Дошла очередь и до меня. Я глянул и содрогнулся. На тыльной стороне кисти не только проступали чуть заметные выпуклости вен, но и различимы были мелкие складочки, поры. На ладони и пальцах можно было найти характерные линии, по которым криминалисты и хироманты — каждый по-своему — делают умозаключения. Никакому скульптору не могла прийти в голову мысль так скрупулезно изваять кисть руки, да никто из них, несомненно, и не мог бы создать ничего подобного.

Неужели вера паутоанцев в божество, превращавшее живых людей в каменные статуи, основана на фактах?!

Мы столпились у бинокулярной лупы. Юсгор поместил под ее объективами кисть таким образом, что мы могли рассмотреть сделанный на ней шлиф. Плотные кружочки костей, несколько менее плотный и более темный костный мозг внутри них; нервы, сухожилия, кровеносные сосуды… Юсгор подготовил микроскоп, и мы увидели клетки тканей, строение как бы застеклованного тела. Сомнений не оставалось: перед нами было не изваяние, а окаменевшая рука некогда жившего человека.

— Позвольте, позвольте! — вскричал профессор Мурзаров. — Да ведь это напоминает картину, которую мы видели под микроскопом, изучая нетленную ткань, найденную в Урашту! И здесь, и там клетки живых тканей прекрасно сохранили свою форму, хотя и подверглись в свое время воздействию какого-то могущественного и пока совершенно непонятного нам фактора. Судя по всему, оба эти явления как-то связаны, имеют одну и ту же причину. Возраст находок примерно одинаков. Не исключено, что в древнем Паутоо и в самом деле обладали секретом нетленности.

Это были первые слова признания правильности сделанных Юсгором выводов. Ханан Борисович, пожалуй, раньше нас всех непоколебимо уверовал в существование в древнем Паутоо Века Созидания.

Обсуждения доклада в общепринятом смысле этого слова не получилось. Совещание это скорее походило на бурную студенческую сходку, чем на солидное академическое обсуждение