поклонился и сказал:

-- Я мэр города Корра, Эдинг Шертен.

Барон слегка наклонил голову и довольно сухо произнес:

-- Барон Болвангер дель Корро.

Воцарилась неловкая пауза. Впрочем, похоже, неловкой она была только для мэра, барон стоял с абсолютно невозмутимым лицом, не приглашая его в дом и не делая попыток завязать разговор. Да и не пристало барону приглашать простолюдина – это понимала даже я.

Все зрители сцены затихли, пауза все тянулась и, наконец, мэр не выдержал:

-- Не позволите ли вы пройти в дом, ваша светлость? – в его голосе отчетливо слышалось раздражение.

-- Нет. В доме идут ремонтные работы, – барон не извинялся, он просто извещал мэра.

-- Ну, тогда в следующий раз жду вас у себя в доме. Уж я-то сумею принять гостя! – мэр повернулся и двинулся к своей карете.

Я обратила внимание, что Шертен не обозначил в своих последних словах, к кому именно они относятся. Нет, так-то понятно, что к барону, но вежливая фраза должна иметь обращение. Он мог сказать: «Ну, тогда в следующий раз жду вас у себя в доме, господин барон». Или то же самое, но добавив «ваша светлость». Не знаю, заметили ли и поняли ли это хамство военные, но среди них начались переглядывания и ухмылки. Похоже, они все же сообразили.

Поэтому, когда вновь заговорил дель Корро, гости снова замерли:

-- Мэр, я еще не отпускал вас.

Лицо повернувшегося на голос барона мэра было багровым, а дель Корро продолжал:

-- Я хотел бы видеть у себя документы по сбору налогов и переписку с министерией финансов в течение трех дней. Теперь вы можете идти.

Наливаясь дурной кровью, мэр постоял с пол-минуты, покачиваясь с пяток на носки широко расставленных ног и ответил:

-- Нужны документы – приедете сами! – он отвесил почти шутовской поклон, подчеркивая собственную мощь и независимость, и весьма ироничным тоном, добавил: -- Прощевайте, господин барон!

Улыбались все, даже лакеи у кареты, которые грели уши, даже довольный кучер, который от восторга дерзостью собственного хозяина, смачно хлопнул себя по ляжкам. Военные откровенно скалились, и больше всего это прощание напоминало плевок в лицо…

Я вцепилась в закаменевшее напряженное плечо побелевшего Оскара и зашипела на него:

-- Тихо, ты! Обалдел, что ли? Столько морд за раз не набьешь, а на нас Олла и барон! Тихо, тихо! Угомонись!

Оскар шумно выдохнул, пока веселая компания рассаживалась по коням, потом глянул на барона, подхватил его под локоть и сказал:

-- Спокойней, отец. Есть хорошая поговорка – цыплят по осени считают.

В глазах барона стояли слезы…

У меня даже сердце кольнуло – так жалко было старика. Он не заслужил ни этого хамства, ни этой откровенной непокорности. Да, по закону он был владыкой города, но за его спиной не стояло даже пары солдат, способных его защитить…

Я первый раз подумала о том, что сбежав от одной стаи, мы влезли прямо в центр другой. Только отступать нам больше некуда, и второй раз нас никто никуда не повезет…

Глава 45

Глава 45

ОСКАР

Вечером я выбрал время поговорить с бароном.

Ступеньки были сделаны, постели худо-бедно мы организовали на втором этаже, поэтому, отправив Оллу и Мари устраиваться на ночь, я попросил дель Корро задержаться.

-- Господин барон…

-- Оскар, правильней будет, если даже наедине ты станешь называть меня – «отец». Иначе, рано или поздно, ляпнешь не там, где нужно.

Все это он проговорил, пряча от меня глаза.

Я на мгновение растерялся. Если Оллу я ощущал как мать и как старшую, то с бароном было немного не так. Отцом он мне не был, это понятно, да и воспринимал я его скорее как подзащитного. Впрочем, сейчас не до сантиментов, а он действительно прав.

-- Отец, наверняка прямое неподчинение власти должно как-то наказываться? И наверняка мы не первые, у кого бунтует чернь. Что нужно делать в таких случаях?

Барон по-прежнему не смотрел мне в глаза и даже слегка отвернулся, но ответил:

-- Сынок, у нас должны быть свои войска. В крайнем случае, можно послать за королевскими воинами, но не в нашем случае.

-- Почему?

-- Никто не откликнется…

Мы помолчали, и он продолжил:

-- Никто не откликнется… Мы слишком слабы и беззащитны, но главный грех даже не в этом. Мы – нищие. Даже если пригласить сюда войска, нам нечем их кормить. Мы должны казне приличную сумму. К нам просто никто не придет, – он немного помолчал и добавил: -- Сейчас я иногда думаю, что зря так рвался на родину. Может быть, гораздо лучше мне было сдохнуть на чужбине старым нищим Болваном… По крайней мере, я бы не позорил дворянство…

Я понимал, что все, что он говорит, чистая правда. Это те реалии, в которых нам предстоит жить. Но я совершенно точно знал, что это не навсегда. Не получится с агар-агаром – придумаем что-то другое. Это просто вопрос времени. Мы не пропадем, но надо решить, как вести себя сейчас. Да и утешить старика хоть немного мне тоже захотелось.

-- Отец, вы зря так предаетесь безнадеге. У нас с Мари есть достаточно хорошая идея, которая поможет нам, не сходя с места, обеспечить достойный уровень жизни, – я небрежно махнул рукой на окружающую нас убогую кухоньку. – Обещаю, что через год здесь будет работать кухарка. В замке появятся горничные и лакеи, и ваша одежда и ваш стол станут совсем другими. Так что не стоит так отчаиваться. Дайте нам год…

Не знаю, поверил ли мне старый барон или нет, но он кряхтя встал, тяжело опираясь на трость, как-то неловко, как маленького ребенка, погладил меня по голове и сказал:

-- Ты хороший мальчик, Оскар. Любой отец гордился бы таким сыном!

Старик ушел, а я, вместо того, чтобы обдумывать текущие нужды и проблемы, как пацан, думал о том, что сегодня я буду ночевать в одной кровати с Мари. Это меня и радовало и пугало. Молодое тело требовало своего.

Если раньше, из-за постоянного стресса, конфликтов со стаей и длинной дороги, сил на мысли о «кексе» у меня особо не было, то сейчас, за последние дни, когда я, наконец, почувствовал себя дома, отъелся и отоспался…

С одной стороны, Мари - взрослая женщина и моя современница. С другой стороны, молодое тело накладывает определенный отпечаток на психику и мысли. Насколько я знал женщин,