Ро-Мер вывел на моей руке яркие символы:

— Это знак Ша-Кира. Будь он мертв, татуировка была бы блеклая. Надо же, а папочка у нас оказывается Эл-Дин, — обведя маленький завиток, прошептал самир. — И когда только успел?

— Это что-то меняет? — голос дрогнул, выдавая напряжение.

Я знала, что он в курсе того, что происходило тогда, когда Ша-Кир пришел меня будить. Пусть мы никогда об этом и не говорили. Но полные укоризны глаза мне сами сказали об этом. И все же Ро-Мер и словом не обмолвился. Не попрекнул ни разу. А теперь, когда он знает, что отец Эд-Дин.… Как я буду жить с ними двумя и чужим ребенком? А если они попросят меня выбирать? Пусть у них и приняты связки, но Ро-Мер ведь тогда ревновал. А если…

— Конечно, я обзавелся печатью, что ты теперь принадлежишь мне. И я могу делать так, — пощекотал, целуя висок. — И так, — поцелуи спустились ниже. — И даже так, — прошептал, когда губы сместились еще ниже, и язык принялся вырисовывать узоры на животе.

Он не ответил… Говорил что-то еще, но я не слушала. Вглядывалась в яркий рисунок, от которого ответвлялся завиток.

«Будь он мертв, татуировка была бы блеклая», — на все лады повторялась фраза. И встрепенувшееся сердце отчаянно хотело в это верить.

В то утро я проснулась с каким-то тревожным предвкушением. Оно выматывало душу, наполняя ее упоительным волнением и смутным ожиданием чуда.

Наше поместье расцвело осенними цветами, превратив фиолетовую листву в сине-зеленое великолепие. Четыре месяца. Именно столько я была в этом мире.

Где-то вдалеке смеялась, приехавшая почти через месяц после происшедшего во дворце Га-Лла, даря мне ощущение сопричастности. Жизнь в поместье пошла ей на пользу. А может, нас меняют мужчины оказавшиеся рядом? Га-Лле повезло, она расцвела в тепле и заботе моих горе-похитителей. И уже неоднократно отказывалась уезжать в поместье Ти-Рхо, выпрашивая неделю за неделей. Но как бы эгоистично мне не хотелось задержать их подольше, я намерена была прогнать ее уже завтра — путешествовать Линесом безопаснее до первого снега.

— Ты должна беречь себя, любимая, — вырос за спиной Ро-Мер, и бережно укутал в теплый плед.

— Ты тоже это чувствуешь? — затаив дыхание, прошептала я.

— Что именно, родная?

— Что-то произойдет. Сегодня, — ответила, не в силах подобрать слова, чтобы описать свои ощущения.

— Господин! Господин! Приближаются воины, — позвали Ро-Мера нанятые стражи.

А я, позабыв обо всем рванулась, сбивая с ног. Сердце тянулось к тому, о ком идет речь. Выбежала за ворота и так и застыла. Не изменились. Суровые, закаленные. На лице Ша-Кира расцвел новый шрам, а у Эл-Дина засеребрились виски.

Закрыла распахнувшийся в безмолвном крике рот рукой. Я ждала одного. С нетерпением. С затаённой надеждой. Одного. Не двух.

Ноги подкосились. И только выросший за спиной незыблемой стеной Ро-Мер, собственнически прижавший меня к себе удержал от падения.

Взгляды скрестились на мне. Проняли. И мне стало неловко, словно эта встреча первая. Захотелось исчезнуть, раствориться, спрятаться за массивными воротами.

— Не рада? — шепнул Ро-Мер.

Но я словно не слышала. В голове бился только один вопрос:

«Как? Как он выжил, когда я сама видела его сгорающего в белом пламени? Как он может находиться тут? Как они…».

Первым приблизился Ша-Кир. Обнял, притянул к себе, сметая в поцелуе мои губы.

— Не прогонишь? — шепнул на ухо, задерживая сбивчивое дыхание.

— Соскучилась, — призналась машинально, вжимаясь всем телом. Других слов для него у меня не было.

Ша-Кир так и застыл, качая меня в своих объятиях, а потом отпустил, отступая на шаг и оставляя наедине с Эл-Дином.

— Прости, — шепнул тот, и я как в трансе, качнулась ему навстречу.

С трудом перевела дыхание, чувствуя, как бешено колотится сердце от охвативших меня эмоций. И таращилась, подмечая все произошедшие с ним изменения. Безотчетно вцепилась в того, в ком нашла поддержку, желая чувствовать его рядом.

— Император? — спросила дрожащим голосом, вглядываясь в серебристые глаза.

— Жив. Что ему станется? — презрительно фыркнул Ша-Кир.

— Но вы? — моментально пересохшие губы не желали шевелиться, язык ворочался вяло, а голос звучал глухо и пробирал до дрожи. — Вы же от него освободились?

— Освободились? — переспросил Эл-Дин и между его бровями появилась морщинка — свидетельница раздумий. — Злишься на меня?

В абсолютно беспомощном непонимании, оглянулась на Ро-Мера, округлившимися от изумления глазами.

— Ты не сказал? — уточнила и отступила к Ша-Киру.

— Ты не спрашивала, — услышала басовитый голос Ро-Мера: — Я бы рассказал тебе правду. Именно с нее нужно начинать любые отношения.

Эл-Дин дрогнул на этих словах, словно вся тяжесть мира опустилась на его широкие плечи.

— Всю? — спросил обреченно.

— Всю, — подтвердил Ро-Мер, возвращая меня в свои объятия.

— Мы переместились в Сердце Исхода, — разрезал напряженную тишину голос Эл-Дина, — Все клятвы обнулились, но моя тьма не приняла второго орха, пришлось задержаться. Императора орх и вовсе покинул. Теперь Линесом правит Совет Семи сильнейших. Та-Нья ты примешь нас?

Он так кратко рассказал обо всем этом, так сдержанно, словно не было этих месяцев полных отчаянных сражений и неизбежных потерь. А что стоит за этими словами «тьма не приняла второго орха и клятвы обнулились»?

— Я? — вскрикнула почти отчаянно, чувствуя, как горло сводит нервным спазмом. — Я теперь не могу. Я уже вроде как заключила союз, — просипела едва слышно, приваливаясь к Ро-Меру.

— С кем? — ошарашенно воскликнули оба мужчины, сверкая зло полными звезд глазами.

— С ним! — отчаянно вжалась в самира, пряча лицо на его груди.

Эпилог

— Ма-ам! Мам, смотри, как я могу! — восторженно кричит Эл-Рей, выпуская одновременно лед и огонь с руки.

Пару мгновений длится причудливый танец двух сливающихся стихий. И с громким хлюпом обрушивается на пол гостиной, оставляя некрасивую лужу.

— Нужно еще тренироваться, — рассеянно замечает наследник империи, совсем по Ро-Меровски почесывая затылок.

— Точно. Потренируй уборку, — рассмеялась легко, наклоняясь, чтобы поцеловать вихрастую макушку.

Эл-Рей недовольно засопел, но все же отправился за тряпкой. Пожала плечами, удивляясь тому, что кто-то забыл про магию. Магичил сынок, как дышал. С самого своего рождения управляя всеми стихиями. И это, я подозреваю, мы еще не все знаем. Видим только вершину айсберга.

— Ма-амм, а ты ведь разрушила проклятие?

— Что? — удивилась вопросу незаметно вернувшегося ребенка. Опять переместился. Ленивец.

— Ну, на Совете Семи говорили, что ты разрушила проклятие…

— Ты был на Совете? Отец брал?

— Мам, — терпеливо пояснил сын, обиженно морща нос: — папы считают меня маленьким, а мне уже целых четыре оборота….

— Но откуда ты…?

— Дворец показал, — пожал