Он вложил флакон мне в руку и развернулся, чтобы уйти.

— Мастер, — бросила я ему вслед. — Как бы то ни было, вы очень мне помогли. Я этого не забуду.

***

— Привет. — Макс приподнялся и с некоторым удивлением осмотрел циновку под собой и свернутый вместо подушки шарф. Потянулся, неразборчиво бормоча что-то откровенно нелестное в адрес лекаря. — Сучий потрох, как мышцы застыли. Долго я так провалялся?

— Час. Может, два.

Он покосился мой подол в потемневших пятнах, трещину в полу, глубокие царапины на досках. И пустой алмазный пузырек, который я бездумно крутила в пальцах. Хмыкнул и откинулся на спину.

— Ты цела?

— Вроде бы.

Он перекатился на живот и попытался встать. Вышло откровенно плохо: линаара шатало из стороны в сторону, однако от моей помощи он только отмахнулся.

— Хватит того, что ты во второй раз спасаешь мне жизнь. Чтобы уйти отсюда мне все равно придется перебирать своими двумя.

— Погоди, — я опустилась на пол рядом с ним, придержала за плечо. Боги, кто б подумал, что я так буду рада видеть своего нежеланного мужа если не здоровым, то хотя бы живым и в сознании. Выглядел он на удивление неплохо. Многочисленные трансформации окончательно выпили тьму из его глаз, кожа больше не горела от лихорадки, да и голосе прозвучали знакомые насмешливые нотки. — Не смей больше так делать.

— Как именно?

— Умирать, — криво усмехнулась я. — А еще без предупреждения превращаться в жутких монстров, крушить мебель, бросать меня наедине с сумасшедшими старикашками. Прятаться за грань, не выполнив обещания. И молчать о том, что какая-то скотина пыталась убить тебя. Снова.

— Будешь смеяться, — он и правда приходил в себя с каждой минутой, — однако из-за печати я даже не был уверен, что мои ощущения — не плод воображения.

— Но противоядие все же выпил.

— Желание жить пересилило.

Его взгляд задержался на моем лице гораздо дольше обычного, рука нащупала мои пальцы и крепко сжала:

— Спасибо.

— Не за что. И, Макс, прости: мне жаль, что с клеймом вышло так, как вышло. Поверь, я сделала всё возможное.

— Знаю.

Я поднялась на ноги. Живот ныл от голода, голова гудела от усталости, хотелось поскорее вернуться домой и лечь спать, но одна навязчивая мысль не давала покоя:

— Это был Фердинанд?

Макс, бросив безуспешные попытки встать вертикально, тяжело привалился спиной к стене.

— Вряд ли. Ему достаточно было задействовать чуть больше магии — и всё бы окончилось прямо там. И потом, яд — оружие женщин и трусов. При всем нашем с королем недопонимании, ни первым, ни вторым он не является.

— А кто еще там был?

— Амарит. Канцлер. Начальник стражи. Твоя подруга Камилла. Марта Стейн Два десятка придворных дам, три десятка слуг и лекарей, горстка стражников, — он хмыкнул, хотя радости в его голосе не чувствовалось ни на ломаный фенн. — Конечно, обвинять большинство из них глупо. Провернуть такое даже в суматохе расследования — в определенной мере искусство, не всякий на него способен. И всё же, очевидно, кому-то я очень мешаю.

— И что дальше?

— Вернемся домой, соберешь вещи, потом уедешь из города. Здесь тебе нельзя оставаться.

— А ты?

— Меня все равно отыщут, — он ощупал плечо, чтобы удостовериться, что клеймо никуда не делось.

— Ну, значит, и я остаюсь, в одиночку у меня слишком мало шансов. Да и бегство ничего не решит: войну не выиграть отступлениями.

— Что ты задумала? — он слегка нахмурился, чувствуя подвох в моих словах.

— Выйти из тени, — протянула я задумчиво. — И чем скорее, тем лучше.

Макс стиснул зубы и все-таки поднялся, цепляясь за подоконник. Сделал на пробу несколько шагов, шатаясь, как пьяный. Я не выдержала, подхватила его, не позволяя снова сползти на пол, охнула от неожиданной тяжести. А потом почувствовала его руку, скользнувшую по моей спине к талии, да там и оставшуюся.

— Позволишь? — тихо спросил он.

Я прикусила губу и торопливо кивнула, стараясь скрыть смущение. Вдвоем мы кое как спустились на первый этаж. Лекарь так и не вышел, чтобы нас проводить, но когда мы оказались на мостовой, за нашей спиной отчетливо лязгнул дверной замок.

— Чтоб ты провалился, — тихо пробормотала я под нос, оглядываясь по сторонам: — Тут можно нанять экипаж?

Штрогге кивнул в сторону от набережной.

— Там. Только не предлагай больше десяти медных, это вызовет подозрения. Если спросят, что со мной, скажи, что пьян. Местные извозчики не очень любят пьяниц, но больных или раненых точно не повезут: подцепить хворь или разбираться со стражниками себе дороже.

— Хорошо, — я натянула капюшон пониже. — Надеюсь, за время нашего отсутствия небо не рухнуло на землю. Полжизни отдам на фирменный пирог фрои Лилли и теплую ванну.

***

В этот раз на набережную я явилась в гордом одиночестве. Макс наверняка не позволил бы мне сегодня выйти из дома без сопровождения, но события этой ночи не прошли даром, линаара сморил сон, а я терять эту возможность не собиралась.

Сегодня у воды было пусто как-то по-особенному. Печальные новости уже облетели город, и несмотря на упрямую весну, дышащую буквально в каждом порыве теплого свежего ветра, настроение у прохожих было отнюдь не радостным.

Прогулочные пристани пустовали. Никто не кормил уток хлебом и не любовался проклюнувшимися из под снега яркими крокусами. Я досадливо пнула ногой залежавшуюся на тропинке льдинку: если моё письмо не достигло адресата или было проигнорировано, то придется искать обходные пути через Карла, а ему вряд ли придется по душе то, о чем я хотела просить адмирала.

И всё же, судьба снова мне улыбнулась. Знакомую статную фигуру я заметила издали. Мужчина медленно брел по петляющей дорожке в направлении беседок и меня не видел. Я же оглянулась, проверила, что ни единой живой души у реки так и не появилось, и решительно направилась к нему.

— Значит, все-таки вы, — приветствовал он меня, не снисходя до поклонов и расшаркиваний. Прозвучало это слегка небрежно и по-военному прямо, но совсем не дружелюбно.

— Благодарю, что согласились встретиться.

— Старческое любопытство, — прищурился он.

— Вам еще далеко до старости.

Это было правдой. Адмирал хоть и был в солидном возрасте, но сохранил удивительную легкость в