И вот он, момент истины — когда Эрик встает на пороге моей спальни, с непроницаемым лицом, глядя на меня. Растрепанную. Возбужденную. В объятиях его лучшего друга.

Боже, меньше всего я хотела обходиться с ним вот так… 

— Так и знал, что начнете без меня, — вздыхает Змей укоризненно, — дружище, подвинься, выдели мне местечко.

Боже… Боже, боже, боже…

Этого просто не может быть! 

Находиться в четырех руках сразу…

Грязная фантазия. Безумное наслаждение — если эти четыре руки — именно те, что обвивают меня сейчас. Сильные, теплые, такие уже родные руки Эрика. Мощные, заботливые, но такие грозные — Эмиля.

Умереть бы прямо сейчас… До того, как реальность снова постучит в мои двери.

Сегодня быстро, стремительно, без всяких прелюдий. Впрочем, мне и не надо, я сама уже как дикая голодная кошка трусь попкой о пах Эрика, торчащими сосками — о жесткую грудь Эмиля.

И пусть это непристойно, стыдно, грязно. Пусть я не осмелюсь сказать об этом никому, ни одной живой душе. Даже та мысль, что сейчас бьется внутри моей головы — она там и останется, мне не хватит сил её озвучить.

Возьмите меня, мальчики, возьмите оба сразу, как тогда. Я уже и не надеялась это повторить. Я этого хочу!

Они меня раздевают. Точнее — просто рвут одежду на мне в клочья, в лоскутки, под звонкий громкий треск, стремясь быстрее добраться до моего тела.

У них получается.

Платье, бюстик, трусики… У последних вообще не было шансов устоять перед нетерпением моих мальчиков.

Я просто осознаю себя обнаженной, абсолютно, без единой нитки одежды — в одних только босоножках зажата между ними. Эмиль торопливо стягивает с себя темную футболку. Мои пальцы так и тянутся вперед к его роскошному телу. А губы к губам — целуй меня снова, целуй, как ты умеешь, мой медведь, так, будто пытаешься своим языком меня завоевать, так чтобы снова кружилась голова и останки мыслей разлетались стеклянной пылью.

Четыре руки переплетаются на мне снова. Мнут ягодицы с силой голодного медведя. Жадными лозами ласкают грудь, сладко поддразнивая соски быстрыми и краткими прикосновениями.

У меня же только одна задача — не сгореть под их напором.

Без шансов.

Мне достаются не только их руки.

Жаркий рот Эмиля обрушивается на правый мой сосок. Вкрадчивый язык Эрика проходится по моей спине. Будто я превратилась в мороженое, и их задача — сцеловать, скусать, слизать с меня весь шоколадный слой до того, как я останусь липким сладким налетом на их пальцах.

Эмиль падает на колени, заставляя меня поднять левую ногу — его пальцы быстро расправляются с застежкой босоножек, а губы в это время жалят чувствительную кожу бедра. Горячо...

Одна рука Эрика сжимается на моей груди, пальцы второй ложатся на мои губы, заставляя меня разомкнуть их. Губы раз за разом впиваются в кожу моей шеи, закусывая её и поддразнивая меня еще сильнее. Змей… Мой терпкий, коварный Змей, чьему соблазну так сложно устоять. Яд которого уже давно шумит в моей крови, лишая последних шансов на сопротивление.

Я нахожу пальцами резинку на его затылке и тяну её вверх, высвобождая дикий ворох его волнистых волос. Боже, как я обожаю в них зарываться.

Эмиль забрасывает мою босую ногу к себе на плечо, быстро разувает и вторую. А потом…

Я остаюсь на весу, удерживаемая только руками Эрика и плечами моего медведя. Ладони Эмиля подхватывают меня под пятую точку и с силой двигают к его лицу. Встреча его языка и моего клитора подобна столкновению двух комет. В моей голове будто что-то взрывается, заставляя выгнуться и целиком раствориться, позволив управлять моим телом только этим двум невозможным мужчинам.

Они не говорят ничего. Ни единого слова. Все звуки в комнате составляют лишь жадное порыкивание двух голодных зверей, делящих пополам одну добычу.

Кому достанется больше?

Больше меня.