старался добиться признания своей власти сюзерена над существующими правителями. Частичного успеха он достиг в распространении своего феодального владычества на Англию, Армению, Кипр, Святую землю, Арагон и Францию. Среди его главных побед на Западе было принесение ему вассальной присяги пленным Ричардом Львиное Сердце с целью обретения свободы. С таким же намерением Генрих подступил к Византии.

Нет никаких данных о том, что Генрих когда-либо планировал во время своего крестового похода напасть на Константинополь. Такие голословные утверждения об этом, сделанные Никитой Хониатом и – позднее – западными хронистами под влиянием успеха Четвертого крестового похода, ничем не подкреплены. На тот момент Генрих хотел только пригрозить Восточной Римской империи, чтобы вытянуть из нее деньги на свои иные рискованные проекты.

Такая точка зрения на цель Генриха подкрепляется несколькими соображениями. В 1194 г. завоевание Сицилии стало возможным благодаря получению первой части выкупа за Ричарда Львиное Сердце – прецедент, который заставил Генриха искать аналогичные источники дохода в других местах. Его требование, адресованное к Византии в Рождество 1196 г., ежегодно выплачивать ему 5 тысяч фунтов золота равнялось необходимой сумме, составлявшей 60 тысяч унций золота тройского веса, чтобы содержать в Сирии армию из 15 тысяч рыцарей (по тридцать унций золота каждому в год) и 1500 сержантов (сержант в средневековой армии – это конный воин недворянского происхождения. – Пер.) (по 10 унций золота каждому в год), как он обещал в своем воззвании в 1195 г. Византия должна была оплатить счет его экспедиции.

Создание Генрихом военных баз в Леванте наводит на мысль о том, что великий Гогенштауфен готовился к завоеванию Византии в отдаленном будущем. Его крестовый поход, особенно постоянный контингент, состоявший из рыцарей и сержантов, обеспечил бы ему сильную позицию в Святой земле. Армянский князь Левон II и Амальрик Кипрский добровольно стали его вассалами в обмен на возложенные на их головы королевские венцы. Еще весной 1194 г. Левон стремился к признанию себя королем, а в 1195 г. по его стопам пошел Амальрик. Обе просьбы были удовлетворены в октябре 1195 г., и эти два князя получили королевские короны во время крестового похода. Возможно, Генрих рассчитывал направить их вооруженные силы против Византии точно так же, как он использовал Ричарда Львиное Сердце против Филиппа Августа. Если бы завоевание Византии в конечном итоге состоялось, Генрих мог бы придать законную силу династическим правам Ирины с целью объединить эти две империи под властью западного императора; однако прямых доказательств существования такого плана нет.

Но почему Генрих VI не ускорил Четвертый крестовый поход взятием Константинополя? Никита предполагает, что Генрих обдумывал это предприятие, и его удержали явная трудность его осуществления, недавнее поражение Вильгельма II и влияние папы римского. Притом что трудности такого нападения, вероятно, были огромными, Вильгельму II и Фридриху Барбароссе до успеха было рукой подать; именно роль папы римского требует дальнейшего изучения. Однако в начале крестового похода в конце 1194 г. – начале 1195 г. нет никаких данных о вмешательстве папы римского на стороне Византии. Фактически с 1192 г. до апреля 1195 г. между Генрихом и папой произошел полный разрыв отношений. Далее, Константинополь и Рим, по-видимому, не поддерживали связь между собой в 1193–1196 гг. Поэтому уверенность Никиты в том, что папа сдерживал Генриха, кажется безосновательной.

После Первого крестового похода Византийская империя выдержала несколько вторжений и угроз нападения латинских армий, а теперь она уступила вымогательствам правителя, войска которого так и не доплыли до Константинополя. Алексей III горел желанием купить защиту от латинского завоевания, которое Генрих VI и не собирался осуществлять всерьез и которое на самом деле сделали для него невозможным продолжавшиеся проблемы в Германии и на Сицилии. О степени успешности запугивания Генрихом было мало известно в Европе, но Филипп Швабский не мог не знать о нем, и это его знание принесло свои плоды позже. Его жена Ирина была постоянным предлогом для вмешательства в дела Византии, а кроткая уступчивость Алексея III уже раскрыла слабость Византии под властью Ангелов.

Глава 9

К торговой монополии: венецианцы

В борьбе между Востоком и Западом разногласия по поводу контроля над торговлей соответствовали политическому соперничеству и религиозному расколу. Желание Венеции обладать монополией сделало неслучайным благосклонное отношение дожа к отклонению Четвертого крестового похода от основной цели для нападения на Константинополь. При вступлении на престол Алексея I венецианцы, которые веками торговали с Византийской империей, пришли ему на помощь в борьбе с Робером Гвискаром; в обмен они получили торговые привилегии, которые дали им возможность далеко обойти другие итальянские города. Ведение торговли между Константинополем и Западной Европой, следовательно, оказалось в основном в их руках, и они предоставляли империи большую часть ее флота. Когда попытки изгнать венецианцев ни к чему не привели, византийцы стали сдерживать их власть, расширяя привилегии их соперникам – генуэзцам и пизанцам.

Мануил Комнин не улучшил византийско-венецианские отношения, когда на пике растущего напряжения 12 марта 1171 г. приказал арестовать всех венецианцев в империи. Некоторые спаслись, но большинство из них попали в тюрьму, а их имущество было конфисковано. После сражения при Мириокефалоне он стал склоняться в сторону примирения с этим адриатическим городом и в 1179 г. освободил некоторых заключенных. Но официально отношения не были возобновлены, венецианский квартал города заново не заселили, а счет за ущерб, причиненный в 1171 г., оставался неуплаченным. Если венецианцы вновь появлялись в Константинополе, то они делали это скрытно и без официального разрешения.

Смерть Мануила мало изменила ситуацию. Венецианские купцы вновь стали приезжать в Константинополь и его окрестности, но не в больших количествах; их почти не затронул геноцид латинян в апреле 1182 г. В то время один из их кораблей встретил много других венецианских судов у мыса Малея, и его моряки воскликнули: «Зачем вы здесь остановились? Если вы не станете спасаться бегством, вам всем конец, потому что мы и все латиняне изгнаны из Константинополя». Больше нет никаких доказательств того, что все это как-то затронуло венецианцев. Ни один историк – даже их собственный – не упоминает об их присутствии тогда в Константинополе, и никакой более поздний хрисовул не ссылается на ущерб, причиненный им в 1182 г. В следующие десятилетия, когда венецианцы старались получить компенсацию за понесенный ущерб, они всегда ссылались на преступление 1171 г., а не резню 1182 г.

Новый император Андроник, поднявшийся к власти на волне народных антилатинских настроений, вскоре обнаружил, что в том ослабленном состоянии, в котором оказалось его государство, ему нужна поддержка из-за рубежа, особенно с Запада. Венеция была единственной значимой морской державой, которой он не причинил ущерб, потворствуя резне