— Не дождешься.

Я притиснул Риту, гладя такую умную, такую знающую, такую глупенькую голову. Вроде, и брюнетка…

— Риточка, я очень рад, что ты, наконец-то, перестала метаться. Ну, невозможно делить финансовую аналитику с кино! Я же видел, как ты долго, очень долго выбирала, сомневалась, расстраивалась… Ну, вот и хватит. Сколько ж можно? Вон, снимайтесь с Инкой, пленяйте и коллекционируйте «Оскаров»!

— Мишка… — звезда экрана шмыгнула прелестным носиком. — Ты у меня такой… такой хороший!

— Как же тебе повезло со мной! — ухмыльнулся я.

— Да… — выдохнули нежные Ритины губы, и надолго закупорили мой рот.

В десятом часу наши ряды поредели. Ушли мама с Филом и коллеги, мои и Ритины. Утих гомон, смолкла музыка. В открытые форточки улетучивались ароматы женских духов и чесночных подливок. Даже немного грустно делалось, как наутро после новогоднего праздника.

Марина Сильва с Инной добросовестно перемывали посуду, а мы с Васёнком стаскивали на кухню опустошенные тарелки, замурзанные салатницы в майонезных разводах, тонкий фарфор с поцелуйными отпечатками губ и граненый хрусталь с винным последом.

Рита с Наташей и Юлиусом наводили порядок в шесть рук — шуршали веники, шмякали швабры. Родной коллектив.

И вот угас вой пылесоса, брякнула последняя тарелка, уложенная в резной буфет работы Мажореля.

— Может, чайку? — предложила Рита, снова снимая передничек.

— А давай! — энергично кивнул я, вытирая руки простеньким вафельным полотенцем. — Да, Мариш?

— Си! — вылетело из забывшейся девушки, и сразу: — Ой… Да!

— Ели, ели, да так и не доели… — разворчалась «главная жена», открывая холодильник. — Тут на всю неделю хватит, еще и останется… Мариш, я вам наложу жаркого в баночку — завтра разогреете, и поедите.

— Да не надо… — вспыхнула Марина Сильва.

— Надо! — твердо заявила Рита.

Обняв плюшевого кота, явилась Лея.

— Ну, что? — ухмыльнулся я. — Обыграла Антона?

— Ага! — хихикнула девочка. — Он даже расстроился немного…

— Ничего! — фыркнула Юля. — Ему полезно.

А Лея приблизилась к Марише, и ладошкой погладила ее по животу.

— У тебя будет маленький, да? — подняла малышка голову в невинном любопытстве.

Тишина зависла полнейшая.

Марина Сильва де Ваз Сетта Баккарин наливалась густым румянцем, а Василий Михайлович Гарин, уловив мой тяжелый взгляд, бледнел.

— Так вот почему ты не пила… — зловеще потянула Инна.

Я бы ни за что не выдержал девичьих слез, но Мариша не плакала.

— Вы только не ругайте Базилиу, — зачастила она, складывая ладони в умоляющем жесте, — он не виноват! Это всё я! Я сама разделась и легла к нему! И что Базилиу мог⁈

Теперь зарделся «Базилиу», а я медленно выдохнул. Кажется, безобразная сцена с мордобитием отменяется…

— Сколько недель уже? — почти спокойно спросил я.

— Че-четыре… — покаянно склонила голову Мариша. Опавшие кромешно-черные волосы скрыли половину лица.

Я должен был поступить именно так, как и поступил — шагнул к девушке, обнял ее, ощущая, как она дрожит, бедная…

Мариша доверчиво прильнула — в моем воображении мелькнул образ осыпающейся серой пыли.

Юля сама уложила Лею и, выглянув в коридор, громким шепотом пожелала всем спокойной ночи.

— Спокойной… — довеяло в ответ.

Тихо закрылась створка в гостиную. За рифлеными стеклами погас свет.

Я заодно притворил дверь на кухню. Подсел к моим грациям, и забрюзжал:

— Никто не помнит, когда у Мариши день рождения?

— Где-то в июне… — задумалась Инна. — Второго июня, кажется. А зачем тебе?

— Да так, просто… Я дону Фернандо обещал, что его дочь не родит в семнадцать.

Подружки засмеялись, прикрываясь ладошками.

— Ну, да, — хихикнула Наташа. — Когда Маришку выпишут из роддома, ей как раз восемнадцать исполнится!

— Только бы не улетела рожать в свою Бразилию… — беспокойно заерзала Рита.

— Никуда я ее не отпущу, ни в какую Бразилию, — твердо пообещала Дворская. — Запру, как самая стервозная свекровь. Све-кровь… Это сокращенно, наверное, от «свернуть кровь»!

— А с паспортом у Маришки всё нормально будет? — снова растревожилась «главная жена».

— У нее пока что вид на жительство, — сказал я со значением. — Выйдет замуж за Васёнка — получит гражданство. Сразу куча проблем долой…

— Ты так зверски на него смотрел… — хихикнула Инна, прикрывая рот обратной стороной ладони.

— Я думала — всё! — фыркнула Рита. — Пипец котенку, как Юлька выражается…

— Ну, не убил же… — заворчал я. — Вот что, милые мои…

— Что, миленький наш? — ясно улыбнулась Наташа.

— Давайте… — мне удалось сосредоточиться со второй попытки. — Давайте квартиру на Малой Бронной оставим молодым. А вы переезжайте к нам.

— Сюда? — растерянно вскинулись Наташины бровки.

— Да нет, в Щелково.

— Правильно! — обрадовалась Рита. — У нас в доме восемь комнат — это, не считая мансарды!

— Ой, как здорово! — восхитилась Инна.

— Временно? — пролепетала Наташа.

— Да нет! — воскликнула Маргаритка. — Насовсем!

— Смотри, Наташ, — навалился я на стол. — Там садик рядом, места есть, узнавал уже… а скоро Лее в школу. И я еще Старосу идейку подкинул — пусть, говорю, «Нортроникс» пропишется в «сороковнике»! Ты не в курсе, но сейчас наш некогда закрытый город как бы наполовину приоткрывается. Институт Времени перевели в особо секретные объекты, а тот его корпус, что занимался сопредельными пространствами, вообще заблокировали наглухо. Даже мне, директору, чтобы пройти туда, нужно спецпропуск выписывать! Зато на остальную территорию — вход свободный! По предъявлению паспорта.