Звонили наши бедненькие мамочки-одиночки — Лиза Пухова и Лена Браилова. Звонила Маша из гарнизона в далекой Приштине — майор Зенков служил в Южной группе войск СССР, гонял косоваров и пугал итальяшек. Даже Почтарь дозвонился с ДЛБ «Звезда»!

Куча деньрожденных посланий завалила электронную почту — от ее сиятельства Елены фон Ливен, от незабвенной «Роситы», от Наташи Фраинд, ныне Гавриловой, от президента Соединенных Штатов и других официальных лиц.

А затем меня зашли поздравить «друзья-однополчане» — Дима Харатьян с Наташей Гусевой, и Аня Самохина. Они честно выпили «штрафные» — и остались.

Разгулялась моя «днюха»!

Любопытный вечер заглядывал в окна, подсвечивая фарами машин со двора, а в квартире было весело, шумно и тесно — пары отплясывали в гостиной, в столовой, и даже в коридоре. Смех, гомон и топот гуляли по комнатам не хуже, чем в модном ресторанчике.

Старос, большой любитель гласности, лучился и сиял. Лично я люблю на празднестве сидеть, болтать по делу и без, изредка выпивать и вволю закусывать — дедовское прошлое влияет. Но приседать мне удавалось редко.

Наскоро глотнув коньячку в свою честь, я станцевал с Мариной Сильвой. Изгибистая, пылкая бразильяночка вилась в моих руках, отдаваясь зажигательной мелодии и прижимаясь всем телом, как будто тоже боялась, что я пропаду, пыля.

— Всё так классно, Мигел! — громко радовалась Маришка. — Так здорово! Мне всё-всё нравится — и предметы, и преподы! Ха-ха-ха! Я будто в сказке, только ведь быль! А еще… Мы с Базилиу хотим подать заявление в ЗАГС… Не сейчас, Мигел, в конце ноября! Чтобы свадьбу сыграть в канун Нового года. О-о, милый, милый Мигел! Я такая счастливая!

Финальный аккорд уплыл в тающем звоне струн, и рот обжегся кратким поцелуем.

— Obrigado, senhorita…

Я допил коньяк, словно остужая губы. Доел ма-аленькую порцию салатика. И отправился на поиски Риты — ее зовущее красное платье вспыхивало в коридоре…

Не вышло! Погрузневший Дюха, по старинной ди-джеевской привычке, врубил «Маяк-стерео» — и меня перехватила Самохина. Мы закружились, комната завертелась, дом зашатался…

— Представляешь? — оживленно тараторила Аня, то сплетая обе руки у меня на шее, то роняя жесты правой. — Наташка с Димой еще в мае расписались, а свадьбу сыграли аж в августе! Скромненькую такую! Родных зазвали, в кафе посидели — и махнули на Адриатику! Дубровник, Макарская ривьера, теплое море, фрукты-овощи…

Тут хихикающая Гусева с хихикающей Дворской увели у меня партнершу, и вскоре Самохина тоже захихикала. Троятся…

Описав круг, я вернулся к столу, плеснул «Арарата» — и чокнулся с абсолютно умиротворенным Старосом.

— Хорошо сидим! — ухмыльнулся я.

— Really! — лицо «деда Фили» перетянуло благодушной гримаской. — Слушай, а это правда, что к вам… я имею в виду, к Щелково, тянут эстакаду… для этих… тьфу, ты, слово такое… Ну, для поездов на магнитном подвесе? Для маглева!

— Правда, — засвидетельствовал я. — Эстакаду выставили, сейчас магниты укладывают. Хотят вообще все научные городки связать! Наша линия — северо-восточная, Королев — Щелково-40 — Черноголовка. Четыреста километров в час!

— Wow…

— Филипп Георгиевич… — вкрадчиво заговорил я. — А вы в курсе, что у нас, в «сороковнике», открывается опытное производство Центра НТТМ? Это я к тому, что… Почему бы СП «Нортроникс» тоже не прописать в Щелково-40?

Сощурившись, Старос шутливо погрозил мне мосластым пальцем.

— Хочешь, чтобы Наталья всегда рядом была?

— Да жалко же человека! — взвыл я в порыве милосердия. — Мотается целыми часами — из Зелика в Москву, с работы в садик… А в «сороковнике» всё рядом — и детсад, и школа, и работа…

— Хм… — гендиректор глубокомысленно наморщил лоб. — Надо подумать. Наливай!

Закусив половинкой чешской шпикачки, я снова пошел в народ. Алый сполох нигде не отсвечивал. Зато я приметил Свету — в модном вечернем платье с открытой спиной она задумчиво брела по коридору.

Естественно, я не преминул обнять близняшку, грея ладонь на теплом, изящном прогибе. Светлана вздрогнула, но, узнав нахала, приятно изогнула губы.

— Тебе идет, — сообщил я.

— Спасибо!

— Это не комплимент, просто твоя спина красивая такая, узкая и гладкая… — моя рука, как бы ненароком, прошлась до стройной шеи и вернулась к вырезу на пояснице.

Сосницкая засмеялась, поведя плечами.

— Знаешь, Миш, за что тебя девушки любят? Ты говоришь им чистую правду! Много, много правды! Гораздо больше, чем они готовы услышать!

— Такой уж я… — вздохнулось мне. — Правдолюбец! Свет, я тебе один умный вещь скажу, только ты не обижайся. Чего это так редко показываешься на горизонте?

— А-а! Я же в Ленинграде сейчас! — расширила глаза близняшка. За тонкими стеклами очков они стали и вовсе огромными. — Да-а! Полгода, как переехала. Сама Бехтерева пригласила, в Институт мозга, — похвасталась она. — О-о, Наталья Петровна — человек удивительный! Сколько раз ее ругали за «лженаучный» интерес к телепатии, контактному видению и прочим феноменам, а она набычится — и стоит на своем. Вы, говорит, лучше истину ищите, а не пороки!

— Поддерживаю и одобряю, — кивнул я. — Ну? И как ваши блестящие успехи? Выяснили хоть, из чего мы сделаны и что в нас тикает?

Светланка весело рассмеялась.

— Я на вас, Мишенька, кандидатскую защитила! На Наташке с Леечкой! Хоть и «под грифом». Тема закрытая… если по-русски, попроще: «Особенности внутриутробного развития ребенка с паранормальными способностями». Кстати, понятие «паранорм» предложила ввести Наталья Петровна — она была моим официальным оппонентом на защите…

— Паранорм… — произнес я, словно пробуя слово на вкус. — Звучит. Это такая особь Homo sapiens c… э-э… с чем-то там этаким… заковыристым…

— … С врожденной, генетически обусловленной активностью нескольких нейронных кластеров, — улыбнулась Светлана. — Кластеры образуют в мозгу виртуальную структуру — тот