нет — так нет…  — пожал плечами Кром. — Пускаться в долгие уговоры я не намерен, доказывать что-то не собираюсь, и желания силой тащить вас за собой у меня тоже не имеется. Оставлять вас за своей спиной в мои планы тоже не входит. Тимофей Михайлович, вы сможете одним выстрелом снести голову этому упрямцу? Уж если нам с болота не выбраться, то меня хотя бы будет греть мысль о том, что и данного господина более нет на этом свете.

— Обижаете…  — старый охотник вскинул ружье. — Знали бы вы, как давно я об этом мечтал! Скажите, когда ему можно башку снести, но предупреждаю, что готов это сделать и без команды.

— Вы не посмеете!.. — вырвалось у мужчины.

— В данный момент по отношению к вам у меня нет ни человеколюбия, ни жалости…  — спокойно произнес Кром. — И если вы будете продолжать разыгрывать перед нами свою дешевую драму со скверной актерской игрой, то у вас есть все шансы узнать, как далеко я готов пойти в своих решениях, причем не на словах, а на деле.

— Какие же вы все мерзавцы!.. — только что не простонал Яков Иннокентьевич, поднимаясь на ноги. — У вас нет ни сердца, ни жалости!

— Кто бы говорил…  — пробурчал Тимофей Михайлович.

— Идем дальше, не задерживаемся…  — Кром пошел вперед.

Если б я могла, то побежала бы отсюда бегом — так надоели мне эти гладкие серые стены, а синеватое освещение по-настоящему утомляло. Кажется, мои спутники придерживались такого же мнения, и когда, наконец, все мы вышли наружу, то дневной свет показался мне едва ли не праздником для глаз и души. Сейчас по-настоящему хмурое утро, и пусть низкое небо затянуто сплошными темными облаками, вот-вот начнется дождь, но с души словно упал тяжелый камень. Как же хорошо здесь, на свежем воздухе, хочется дышать полной грудью, и пока мне совсем нет дела до того, что с неба скоро хлынет вода. Конечно, в любое другое время я бы поискала укрытие, чтоб спрятаться от дождя, однако в данный момент согласна находиться даже под ливнем, лишь бы оказаться как можно дальше от этого места. Теперь бы еще это болото как-то миновать…

— Ну, что стоите?.. — Кром дернул за руку Якова Иннокентьевича, который и не думал двигаться с места. — Идите вперед, мы за вами…

— Вынужден вас разочаровать…  — покачал головой тот. — Делайте со мной, что хотите, но сейчас идти по болоту я не рискну, и вам не советую. Причина проста: по нему нельзя ходить ночью и в сильный дождь. Те, кто обитает в этом болоте — они именно в это время частенько поднимаются на поверхность, и…

— То есть вы предлагаете вернуться назад и переждать дождь?.. — поинтересовался Кром.

— Вот именно! Нравится вам, или нет, но сейчас это единственно верное решение, и поверьте, что я говорю правду!.. — повысил голос Яков Иннокентьевич. — В данный момент идти по болоту крайне опасно! Они уже близко к поверхности поднялись…

— Кого вы имеете в виду под словом «они»?

— Обитателей болота, кого же еще! Я вам уже говорил, что здесь так просто не пройти! Естественно, что те, кто живет в этом месте — они рассматривают любое существо, идущее по болоту, как возможную добычу. Ваше счастье, что вы этих тварей еще не видели!

Ага…  — подумалось мне, как же, не видели…  Да вы сами, Яков Иннокентьевич, показали нам некую руку зеленого цвета, которая высунулась из мха, чтоб схватить брошенную вами рыбу! Впрочем, справедливости ради надо сказать, что то существо, которому принадлежала эта рука, мы воочию не лицезрели, и ничуть об этом не жалеем.

А Яков Иннокентьевич продолжал:

— Они и без того опасны, а уж когда идет дождь…

— Пока что дождя нет, так что не будем терять время…  — оборвал его Кром.

— Да я же вам русским языком объясняю…

— Слышь, ты…  — вмешался в разговор Тимофей Михайлович. — Хватит переливать из пустого в порожнее! Сказано — иди, значит иди, а не рассуждай понапрасну. У меня просто руки чешутся пройтись прикладом ружья тебе по спине, и считай, что очень повезет, если я тебе при этом только пару ребер сломаю.

— Я отказываюсь идти и делайте со мной, что хотите…  — и в этот момент я едва не присела от грохота — оказывается, это Тимофей Михайлович выстрелил из своего ружья едва ли не над ухом Якова Иннокентьевича.

— Вот что, хмырь болотный! Это молодежь с тобой в уговоры играет, до совести достучаться пытается, а я человек простой, старой закалки, мне твоя трепотня уже вот где сидит…  — ясно, что старый охотник не настроен на долгие разговоры. — Или ты, Илларионович, сейчас же нас выводишь отсюда, или пеняй на себя, больше предупреждать не буду. Да и чего там таить — давно мечтаю своими руками прикопать тебя где-нибудь…

Если бы взглядом можно было убить, то мы все давно бы разлетелись на молекулы от того яростного взора, который бросил на нас Яков Иннокентьевич. Поколебавшись, он повернулся к Крому.

— Вы не оставляете мне выбора, а раз так, то для начала снимите с меня эту железку…  — он кивнул головой на наручники, которыми был скован с Кромом. — Тропинка на болоте узкая, и идти, когда моя рука прикована к вам, очень неудобно.

— Сбежит ведь…  — высказал свое мнение Тимофей Михайлович.

— Я пойду первым, так что бежать мне некуда…  — процедил тот сквозь зубы. — Это, скорее, я должен опасаться, как бы вы мне заряд в спину не отправили. Да, и вот еще что: если кто-то из вас сойдет с тропы и ухнет в болото (сразу за тропой начинаются глубокие места), то предупреждаю сразу: топтаться на месте и пытаться спасти того недотепу я не собираюсь. И главное: постарайтесь вести себя как можно более тихо, без нужды не разговаривайте, хотя не знаю, поможет это, или нет, ведь этот ваш новый приятель уже навел шум — произвел выстрел из ружья, идиот…

— А если…  — начала, было, я, но Кром не дал мне закончить.

— Стрелять будем только в случае опасности или крайней необходимости.

— Тогда можете уже начать палить без остановки, потому что это болото — одна сплошная опасность…  — зло скривился Яков Илларионович. — Так что, не передумали?

Чуть помедлив, Кром отстегнул наручники, и мужчина, не глядя на нас, направился к тропинке, которая была плохо различима при хмуром свете дня. Следом за ним, оттеснив Крома,