не нужно, решение принято давно, еще в поезде в Капитолий или даже на Жатве. Именно это решение позволило мне дойти так далеко и провести лучшие дни жизни вместе с любимой. Больше я не боюсь умереть. Все мои земные дела завершены, спасение Китнисс было последним и самым важным.

Боюсь, что они опять напустят переродков, если мы не примем решение быстро. Поднимаюсь на ноги и достаю из-за пояса нож.

— Если подумать, этого следовало ожидать, — спокойно говорю я и иду навстречу к Китнисс. Она поднимает лук и заряжает его стрелой, а я в это время выбрасываю нож в озеро.

После этого она опускает лук и растерянно смотрит на меня. Неужели она решила, что я хочу ее обидеть? Неужели она зарядила лук из самообороны? Меня это обижает, но лишь на секунду, все это уже совершенно неважно. Поднимаю с землю упавшую стрелу.

— Нет, — я отдаю ее обратно ей в руки, — сделай это.

— Я не могу. Я не буду.

Ее глаза наполняются слезами.

— Ты должна. Иначе они опять выпустят переродков или еще что-нибудь придумают. Я не хочу умереть, как Катон.

— Тогда ты застрели меня! — с яростью говорит она и заталкивает мне в руки лук. — Застрели, возвращайся домой и живи с этим!

— Ты же знаешь, что я не смогу, — мысли разбегаются то ли от волнения, то ли от потерянной крови. Если она не хочет убить меня, значит, я должен умереть сам. И я стягиваю с ноги повязку, чтобы это случилось как можно скорее.

— Нет! Не убивай себя! — кричит она и падает на колени рядом со мной, чтобы снова затянуть жгут.

— Китнисс, я хочу этого, — говорю я решительно.

— Не оставляй меня здесь одну, — у нее текут слезы по щекам, и она утыкается лицом в мою коленку.

— Послушай, — говорю я и поднимаю ее на ноги, — мы оба знаем, что им нужен один победитель. Только один из нас. Прошу тебя, стань им. Ради меня. Я не смогу жить без тебя. Не смогу вернуться домой. А ты должна помогать своей семье. Подумай о Прим и о маме. Я делаю это только потому, что люблю тебя, понимаешь? Я хочу, чтобы ты стала победителем ради нас с тобой. Это единственное верное решения. Никто не обвинит тебя дома, потому что я сам этого хочу, — ее взгляд направлен куда-то вниз. — Ты меня вообще слушаешь?

Она вдруг поднимает на меня свой взгляд, а в глазах появляется какой-то огонек надежды. Вначале радуюсь и думаю, что смог ее уговорить, а потом понимаю, что это не так.

Китнисс отвязывает от пояса маленький кожаный мешочек и открывает его, а внутри лежат те самые ядовитые ягоды, что я нашел у ручья. Морник.

— Я не позволю тебе! — кричу я, но потом понимаю, что она решила сделать. Напарница не хочет оставить для зрителей ни одного победителя.

— Доверься мне.

Долго смотрю в ее глаза, пытаясь прочесть все эмоции, и понимаю, что она уже сделала свой выбор. Этот взгляд я уже видел в пещере после объявления о пире у Рога. Она не отступится. Даже если я откажусь есть ягоды и умру от потери крови, она съест их сама сразу же после этого. Мы не победим, но и не проиграем. Такой расклад кажется самым лучшим в данной ситуации.

Отпускаю ее руку и разрешаю насыпать ягоды сначала мне, а потом себе. Китнисс смотрит на меня и ждет каких-то действий, и я целую ее. Последний раз в своей жизни. А потом крепко сжимаю ладонь, показывая, что она не одна, и никогда больше не будет одна.

— На счет три? — она кивает.

— Раз, — я последний раз смотрю на нее. — Два, — стараюсь запомнить каждую прядь волос, каждую веснушку. — Три, — делаю глубокий вдох и подношу ладонь ко рту.

Ягоды едва ли касаются моих губ, как на всю арену раздается оглушающий рев труб, сопровождаемый уже таким знакомым голосом Темплсмита:

“Стойте! Стойте! Леди и джентльмены! Рад представить вам победителей семьдесят четвертых Голодных игр — Китнисс Эвердин и Пита Мелларка! Да здравствуют трибуты дистрикта-12!”

Выплевываю ягоды, хватаю Китнисс за руку и тащу к озеру, чтобы прополоскать рот.

— Ты ничего не успел проглотить? — спрашивает она, а я в ответ качаю головой.

— А ты?

— Если бы проглотила, то была бы уже мертвой.

Меня настолько пугает мысль о том, что Китнисс могла быть мертва, что мурашки пробегают по спине. Странно, но после всего, что мы пережили, именно сейчас я боюсь за нее больше всего. Хватаю ее за руку, будто если этого не сделать, она растворится в пространстве, и я ее никогда больше не увижу.

— Мы вернемся домой. Вместе, — говорю ей я, но она, скорее всего, не слышит меня из-за шума, раздающегося отовсюду. Над нами зависает планолет, и из него сбрасывают лестницу. Китнисс помогает мне забраться на первую ступеньку, и нас намертво приковывает к ней электрошоком.

— Ты только держись, — испуганно шепчет мне Китнисс, — они тебя вылечат.

Киваю ей и наблюдаю за струйкой крови, которая продолжает вытекать из моей ноги. В глазах темнеет. Чувствую, как меня затаскивают на борт планолета. Китнисс крепко держит меня за руку, а потом хватка слабеет, и я отключаюсь.

Комментарий к Глава 24. Финал

Дорогие мои, один шаг до финала!

Вас стало так много, это очень радует.

Подпишитесь на продолжение, чтобы не пропустить финал истории. Как обычно буду рада комментариям и отметкам “Нравится”)

Глава 25. Новая жизнь

Никаких снов, никаких воспоминаний, ничего, что могло бы подсказать мне, что происходит. Только белая пустота.

— Может, я все-таки умер? — думаю я, но что-то подсказывает, что это не так. Все последние несколько раз, когда я умирал (за последние пару недель это происходило как-то слишком часто), ощущения были совсем иными.

Не знаю, сколько проходит времени после того, как нас подняли на борт, когда я впервые открываю глаза.

Вокруг стоят разные медицинские приборы, комната выглядит слишком чистой и светлой после привычной обстановки на Арене. Чуть ниже груди у меня обвязана прочная широкая лента, которая не дает даже приподняться. Руки тоже привязаны, а ног я и вовсе не чувствую. Сразу возникает ощущение западни, кажется, что это очередное испытание, и сейчас в комнату вбегут переродки, но ничего не происходит.

Внимательней вглядываюсь в окружающие меня предметы: напротив койки находится дверь без ручек (очевидно, она открывается только снаружи, чтобы никто, то есть я, не мог сбежать), провода из