– Аккуратнее. Вот он.

И правда. Из-под земли слабо бьёт струйка воды. Присаживаюсь возле неё, подставляя руки под обжигающую холодом воду, и смываю с ладоней налипшую грязь. Когда с этим покончено, выпрямляюсь, старательно пытаясь согреться. Элиот издаёт тихий смешок, обхватывая своими ладонями мои. От его рук передаётся тепло, и я прекращаю дрожать.

– Как ты нашёл меня? Бродил и случайно наткнулся? Или? – Неотрывно наблюдаю за порхающей около нас сферой, щуря глаза: интересно, а может ли она подпалить мне одежду?

– Шёл на запах отчаяния, – хмыкает он. – Я просто догадывался о том, что ты будешь искать способ избежать толпы молоденьких деревенских мальчишек, которые попытаются выпросить у тебя поцелуй. – Его тонкие губы украшает широкая улыбка. – Извини, не хотел оставлять тебя тут одну. У меня было кое-какое дело. Я… я хочу сделать тебе подарок.

Вздрагиваю, резко переводя на него взгляд. Подарок? Мне? Замечая мой интерес, парень смеётся, убирая свои руки, – меня тут же окружает холод. Спешу обнять себя за плечи. Какое-никакое тепло, пускай и не такое, как у Элиота.

– Сейчас у тебя нет магии, а боец из тебя никудышный, уж не обижайся. Но сегодняшняя ситуация и произошедшее в Подземном Городе заставили меня задуматься. – Его пальцы ныряют под камзол. – Ты должна постоять за себя, пусть даже не магией, пусть даже не боевыми приёмами. Но у тебя должно быть хотя бы оружие.

И тогда я вижу его – клинок. Элиот достает его из ножен, и серебряная поверхность сверкает под огненной сферой. Небольшой, с продолговатым тонким лезвием, он совсем не похож на серьёзное оружие. Я провожу указательным и средним пальцами по гладкому металлу.

– Это кортик. Я попросил его чуть видоизменить для того, чтобы тебе удобнее было применять его в бою – при необходимости. – Рука Элиота зажимает лезвие, протягивая кортик ручкой ко мне. – Кончик заточен. Ты можешь колоть им противника, делая выпады. Одна из сторон тупая. Вторую я попросил заточить, чтобы ты могла делать и режущие удары тоже. К ножнам прикреплён ремень, так его можно носить на поясе. Он всегда будет у тебя под рукой. Как считаешь, полезный подарок?

Я почти не слушаю его, обхватывая ручку и поднося лезвие ближе к свету, чтобы получше рассмотреть переливы металла. Тренировки в Подземном Городе многое мне дали, но я никогда не дралась насмерть. Никогда не использовала оружие, которым можно убить. И его мне решил подарить Элиот…

– Самый нужный из всех тех безделушек, что мне дарили, – шепчу я, переводя взгляд на парня. – Спасибо. Спасибо тебе огромное.

Вижу на его лице облегчение. Он улыбается, расставляя руки в стороны для объятий. И я обнимаю его, чувствуя себя в безопасности. Может, этот мир не так уж и плох?

25 глава

Агата

Я никогда не думала, что нахождение в комнате, полной всех благ цивилизации, может быть таким невыносимым. Знакомые интерьеры кажутся чужими и лишними – глазам становится больно. Может, дело в том, что последние пару лет я жила под землёй? Спала на жёсткой кровати, носила поношенную одежду и ела безвкусную похлёбку? Но даже там, в объятиях камня, холод не проникал под кожу, не заставлял внутренности сжиматься, не вызывал желания оказаться где угодно, только не здесь. Ещё немного – и меня вывернет прямо на этот красивый ковёр.

Поджимаю колени к груди, шурша дорогим шёлком платья. Устраиваюсь на полу, упираясь спиной в боковой бортик высокой постели, и откидываю голову, всматриваясь в покачивающиеся кисточки балдахина. Горечь обжигает язык, заставляет поморщиться от неприятного привкуса.

Раздражает абсолютно всё: от широкой кровати до штор и туалетного столика со всевозможными крохотными шкафчиками. Если выдвинуть каждый из них, то в свете заходящего солнца можно увидеть поблёскивающие драгоценности. Когда-то мне это нравилось. Я обожала причёски, которые сооружали из моих волос служанки, а сколько у меня было платьев – достаточно, чтобы каждый день носить новое! Я проводила в гардеробной большую часть своего времени.

Мне и сейчас всё это нравится – я была бы не прочь посидеть пару часов за туалетным столиком, возясь в блестящем хламе. И как же мне хочется, чтобы умелые руки служанок зарылись в мои локоны и соорудили из них какую-нибудь невероятную прическу; хочется стянуть с вешалок одно из шуршащих платьев, расшитых всевозможными узорами и камнями. Желаю достать пару атласных туфелек и, постукивая каблучками по плитке бального зала, танцевать, танцевать и танцевать, пока не заболят ноги.

Я всегда знала, что мой брат добился доверия Рураль не самым честным образом – иначе заслужить расположение этой стервы просто невозможно. Она ценит изворотливость, хитрость и обожает наблюдать за тем, как каждый падает у ее ног, рассыпаясь в комплиментах. Рураль пренебрежительно относится к честности, да, но верность легко может возвысить тебя в её глазах. Верностью мой брат и смог проложить себе путь к Королеве; однако происходящее всё равно застало меня врасплох.

Поняв, что Александр не собирается противостоять Рураль, я затаилась. Притихла, зарылась в пыльные фолианты. Рураль никогда не обращала на меня внимания (для неё я всего лишь сестра её слуги), а затем и вовсе забыла о моём существовании. В самой отдалённой части библиотеки я нашла старую записную книжку. Некогда она принадлежала моему отцу – это стало понятно по подписи на форзаце. Мы с братом не обсуждали родителей: они погибли, когда я только родилась. Меня воспитывали кормилицы и няни. Никто вокруг и пикнуть не смел о прошлом Короле, ведь люди боялись идти против новоиспечённой Королевы, а большую часть магов Рураль превратила в безвольных кукол.

Молчали ещё об одной особе. Именно ей и посвящалась большая часть записей найденного дневника. Именно это я и искала.

Книжка стала лишь началом моих поисков – я не остановилась, загорелась, словно спичка, от одной лишь мысли найти её. Селена – единственный ребёнок Правителя водного народа. Она должна была унаследовать трон. И именно она дольше всех находилась подле Рураль, после моего брата.

В книгах о ней ничего не было. Я знала, что Рураль постарается стереть её имя из истории Рэддхема, из памяти жителей. За любое упоминание этого имени (даже шёпотом) отрезались языки. Рураль карала всех, в чьей памяти Селена была жива; до тех пор, пока не осталось никого из её приближенных, кто бы её помнил. Из книг Дворца были вырваны страницы,