Блэквуд сказал, что здесь бог. Бог. Блэквуд хотел изгнать бога из ожившей магической куклы. Магическая кукла – вот, что нужно раскопать, хотя Блэквуда уже нет рядом, чтобы развеять то, что захватило артефакт.

Мысли Тома резко меняют направление, он задумывается о страхе Мутов перед тем, что лежит под курганом. Должно ли оно оставаться в земле, как просили старики-хранители? Не обрушит ли освобожденный бог на него гораздо худшую участь, чем предсказывали Муты? Ведь они переделали себя по его образу и подобию. И от одной этой мысли Том чувствует слабость и тошноту.

Но, может, их просто поразила мысль о потере власти, которая поддерживала их десятилетиями? И нужно остановить этих диких, звероподобных хранителей, которые безнаказанно разрушают и отнимают жизни в погоне за благами, что выкачивают из этой земли. Он обязан положить конец тому, что сходило его соседям с рук. Десятилетиями.

Да, это следует выпустить наружу, поскольку иного шанса у Грейси нет. Она – это самое главное. Его маленькая девочка. «Поэтому ты здесь». И если освобождаешь бога, то, наверное, его можно попросить об одолжении?

Морщась из-за боли в плече, Том готовит лопату – простой инструмент перед силой огромной мощи и сверхъестественного могущества.

«Пора начинать».

* * *

В конце концов сталь целует камень. Словно роя себе могилу, Том, освещенный белым светом фонарика, целый час раскапывал курган, пока не раздался звон и его не пробрало холодом. По спине вместе с потом и грязью течет кровь, Том трудится на пределе сил, и на его лице все это время держится гримаса – судорога решимости и подавленной боли, пока куча черной земли медленно превращается в гору у его ботинок.

Том стоит внутри большой ямы в северной части кургана, и его глаза расширяются от благоговения. У этого храма твердое сердце.

Подняв лопату над головой, затем опустив ее вниз под углом, он яростно кромсает остатки влажной почвы. Затем отходит в сторону и нащупывает фонарик, стремясь осветить то, что только что вылетело из грязи у основания холма.

Среди комков темной земли мерцают кости.

Стоя на четвереньках, Том отчаянно разгребает землю руками в перчатках, собирая ужасный урожай, пока не поднимает большой череп. Хотя его карикатурные пропорции и грязные, похожие на человечьи зубы наводят на мысль о потустороннем чудовище, Тому кажется, что это череп свиньи. С едва заметными символами.

Находятся и другие черепа. Один из них намного меньше первого. Но как только большие пальцы соскребают влажную грязь, Том обнаруживает, что кости украшены так же, как и в предыдущем случае. Это заяц?

По третьему черепу сразу понятно, что он человеческий. И тоже покрытый надписями. Том может лишь предполагать, что это печати – остатки того, что когда-то было погребено здесь ради эзотерического и древнего предназначения.

Еще во влажной земле виднеются какие-то мелкие предметы, бледные, будто личинки. Несколько небольших косточек и плоских камней, на которых, по-видимому, были метки или гравировка. Том их не рассматривает. Они ему ничего не скажут. Их язык он не способен понять. Поэтому снова терзает свою измученную спину, шумно срезая оставшуюся почву с камня, который лежит под костями.

Еще десять минут, и он едва может выпрямиться. Позвоночник, плечи, локти, запястья и бедра – все кричит от работы до красноты и испарины. Но теперь Том частично скрыт внутри крыльца с земляными насыпями, в расщелине метровой глубины, которую вырыл на северной стороне кургана.

Копая в сторону, он нашел и расчистил нечто вроде двух колонн с перемычкой из камня – трилитоном. Дверной проем из гранита. И прямо перед ним, словно сброшенные кандалы, валяются кости и останки.

Между цоколями, высота которых не превышает метра, Тому удается пробить слой почвы, а затем соскрести его с порога, чтобы сделать грубое отверстие. Дыру, через которую смог бы проползти человек.

За аркой оказывается пустое, темное пространство. Если расписанные узорами кости и камни перед входом были печатями, то статуя должна находиться внутри.

Легкий ветерок лижет его лицо и охлаждает кожу, покрытую потом и въевшимся песком. Но это, конечно, просто воображение. И как бы Том ни пытался оправдать резкую смену температуры тем, что наступила самая холодная часть ночи, а он больше не машет лопатой, ему не удается отделаться от нарастающего зловония. Пахнет старым отхожим местом и остатками разложения.

Том затыкает нос, стараясь отгородиться от миазмов, исходящих из недр кургана, затем шарит в поисках фонарика, чтобы осветить полость изнутри.

Всего через несколько мгновений тусклый электрический луч, а также слабый свет, который просачивался сквозь облачный покров, гаснут. Беззвучно и мгновенно в роще исчезают всякие проблески огня.

Собственное испуганное дыхание – единственное, что слышит Том, когда пустота поглощает все под ним, над ним и в любом направлении, куда ни повернись. Он паникует и на миг думает, что ослеп, что это еще одно проклятие, наложенное на него гнилым, адским земляным горбом.

Его ерзанье и дерганье прерывает звук снизу. Шум ручья, журчащего под ногами. Там, где прежде был курган, есть и свет. Или, по крайней мере, там, где Том думает, что тот стоит, поскольку в этом небытии он уже не знает, где находится.

Впереди возникает далекий, маленький и мерцающий, как пламя свечи, одинокий огонек. И сразу же напоминает о недавнем сне – видении из той ночи, когда он срубил деревья Мутов.

Том осторожно приближается к огоньку в пустоте. Когда его руки, которые он не видит, протягиваются, стараясь нащупать препятствия, Том убеждается, что уже проходил тут раньше. Еще он опасается, что сошел с поляны. Теперь под резиновыми подошвами ботинок не дерн, а лишь камень.

Растерянность и растущая дезориентация почти невыносимы, и Том приседает, будто хочет стать меньше, не наткнуться ни на что и не быть замеченным.

Как далеко находится огонек? Сначала казалось, что он в нескольких метрах, но теперь – это очень далекое пламя.

И разве звуки вокруг не говорят, что он в огромной пещере? В сочащемся влагой месте под землей, где вдалеке с ревом подземной реки бежит вода. Но Том не мог войти внутрь кургана – отверстие было слишком маленьким, чтобы пройти сквозь него, а когда он потянулся за фонариком, то не мог бы сделать больше нескольких шагов от места, где стоял перед трилитоном. Курган не настолько велик. А в роще нет ручья.

Далекое