‒ Более ни слова, граф. Отменяйте…

Хорош он всё-таки. Не зря носит форму третьего отдела и зовется цепным псом империи. Приятно работать с профессионалом.

Весь разговор графа с его подчиненными занял всего несколько секунд. Тем не менее до самого конца беседы с той стороны так, похоже, и не поняли, чего от них требует их работодатель.

‒ Я… я всё сделал… ‒ раболепно прошептал Иван.

‒ Просто замечательно, ‒ кивнул я, а после обратил свой взор на жандарма. ‒ Сергей Петрович, вы…

‒ Уже распорядился, Захар Александрович. Всё в порядке.

‒ Прелестно, просто прелестно, ‒ усмехнулся я, медленно поднимаясь со своего места. ‒ В таком случае, боюсь…

‒ СОВЕТНИК, НЕ ГУБИТЕ! ‒ что было сил завопил Баюшев, продолжая дрожать, и с совершенно белым лицом вскочил из-за стола и упал передо мной на колени. ‒ Дурак был, признаю! Виноват! Не сдержался! Церковью господнего света заклинаю! Сберегите жизнь! Заберите всё, что есть, только не убивайте! Я… я сожалею! Обо всём! Грешен я, советник! Грешен!

‒ Боюсь, заклинаете вы меня не тем, чем нужно, ‒ хмыкнул сухо я, вспоминая о патриархе. ‒ Контрабанда и продажа благ стигмы и пятен за рубеж, работорговля и заказные убийства. Сергей Петрович, я ничего не упустил?

‒ Измена и коррупция… ‒ одними губами добавил спокойно жандарм.

‒ Еще и это! ‒ присвистнул невольно я. ‒ Вы знатно поработали за каких-то полтора года, Иван Александрович. Так еще и делали это всё под носом у правящего рода. Храбро. Очень храбро! Поклонился бы, да думаю, княжич Решетников не поймет. Боюсь, от такого послужного списка даже император Владимир будет в шоке, а то и волосы станут дыбом во многих местах.

‒ Виноват, советник! ‒ заскулил протяжно граф. ‒ Во всём виноват! Но не… не губите! Заберите всё, что есть! Всё! Только жизнь оставьте! ‒ однако уже в следующий миг глаза его расширились и тот поднял затравленный и полубредовый взор. ‒ Можете даже жен забрать! Обеих! Дочь заберите! Она молода и неопытна… но… но сгодится на многое. Пользуйтесь ею как хотите… Только отпустите…

Чтоб я беспардонно сдох! Ах ты ж гнилая и ничтожная падаль! Собственную кровь под удар. Бездна, лиши меня слуха и зрения. Хотя бы на миг. Как же мне это знакомо. Гниль, грязь и предательство. Точь-в-точь как в прогнившем Мерраввине…

‒ Ты… ты посмел… ‒ холодно заговорил Решетников, не сдержав эмоции в узде и с диком визгом Баюшев тотчас отшатнулся прочь.

Жандарма я быстро остановил взмахом руки и вплотную подойдя к омерзительной и скулящей твари в человеческом обличие, присел прямо перед ним на корточки.

‒ Всё готов отдать? Всё, что нажил? ‒ спокойно спросил я.

‒ Всё отдам, советник, ‒ с надеждой пролепетал тот. ‒ Всё!

‒ Что ж, тогда у меня вопрос, ‒ и склонившись над его ухом, а затем, сконцентрировав все свои реанорские чувства, стал шептать, ‒ твои близкие знали что-нибудь о твоих грязных делах?

‒ Нет… не знали… ‒ выдавил жалобно из себя мужик.

Правда.

‒ Хочешь обменять свою жизнь на их, я правильно тебя понял? Тебе их совсем не жалко?

‒ Да! Хочу! Нет… ‒ сквозь зубы процедил тот. ‒ Не жалко…

Правда.

‒ Сбережения есть за рубежом? Ты ведь туда направишься?

‒ Нет! Нету! Туда!

Ложь.

‒ Тогда последний вопрос. Если я тебя отпущу, возьмешься за старое?

‒ Нет, советник! ‒ отрицательно замотал тот головой, словно деревянный болванчик. ‒ Ни в коем разе! Катаклизмом клянусь!

И очередная ложь…

‒ Теперь мне всё ясно, ‒ в груди невольно вспыхнули искры яростного гнева и медленно разогнувшись, я заставил себя их подавить. ‒ Так вот тебе моё последнее слово, никчемная мразь. Ты не представляешь, как я хочу забить такой мусор как ты до смерти твоим же ботинком, да только у меня и так репутация не сахар и многие не поймут подобного поступка от только что назначенного советника. Но есть одно «но». Даже я о такую протухшую падаль руки марать не хочу! Поэтому за всё содеянное ты сдохнешь быстро! Очень быстро…

‒ НЕТ! НЕ ПОЗВОЛЮ! ‒ безумно завизжал Баюшев, вскакивая на ноги и концентрируя всю доступную силу у себя в резерве, опалив перед этим меня ненавистным и презрительным взором. ‒ ЕСЛИ УЖ ПОДЫХАТЬ, ТО СО ВСЕМИ ВАМИ!!! А НА ТВОЙ СЧЕТ, ВЫРОДОК, МНОГИЕ БЫЛИ ПРАВЫ! СДОХНИ, ЩЕНОК!!!

Во имя Угорских Бесчинств! Надо же, почти удивил! И откуда берется столько смертников идиотов?

Краем глаза, словно в замедленной сьемке успел заметить, как несколько земляных знакомых пик только-только собрались вырваться из пола и пришпилить тело графа как минимум к весьма высокому потолку, вот только реанорские инстинкты сработали на порядок быстрее.

Как и говорил Потёмкин это действительно кровавая и неблагодарная работа. Да будет так. На всё воля Бездны.

‒ Приговор за все преступления перед престолом лишь один… смерть, ‒ тихо пробормотал я себе под нос, глядя на раздувшийся резерв Баюшева и его безумные глаза, а затем неспеша поднял вспыхнувшую тёмно-алым светом правую руку. ‒ Приговор привести в исполнение… немедленно.

Вихревая гильотина…

Далее всё произошло до безобразия медленно. Из образовавшихся тончайших ран на теле графа резко хлынул кровавый туман, и одна порция даже умудрилась заляпать часть моего багрового пиджака и одну из туфель. Первой от грузной туши отделилась обезображенная голова, с застывшим удивлением в глазах. Затем последовали руки, а после несколькими кровоточащими кусками плоти на пол кабинета осело всё остальное. И лишь напоследок, будто в довершение, тонкие земляные пики Решетникова со свистом пронзили еще не осевшие вниз кровавые испарения.

‒ Безмозглый глупец, ‒ спокойно прошептал я, не сводя взора с кучи потрохов, ведь это всё, что ныне осталось от главы рода.

‒ Захар Александрович, вы вроде бы говорили, что не будете марать руки, ‒ с неким осуждением заметил капитан. ‒ Я бы и сам мог…

‒ Всё в порядке, ‒ махнул я рукой, отменяя полог тишины со всего кабинета. ‒ Вам сейчас к жене и сыну, а я слышал, что дети весьма чувствительны к крови. Оно вам надо? Успеется еще. Надеюсь, здесь приберутся?

‒ Приберутся, ‒ кивнул быстро тот. ‒ Местные жандармы прибудут с минуты на минуты и всё закончат. Что будем делать с Баюшевыми? Решение отныне в таких вопросах за вами. Приказ императора. Под забвение?

‒ Сам-то, что думаешь? Хочу услышать твоё мнение.