Когда же тебе беспрерывно напоминали о твоём заблуждении, делая тебе возражения на основании Святого Писания, ты отвечал, что Святое Писание вне твоего понимания. Наконец, явился на свет экземпляр твоего сочинения в виде письма к одному из прежних учеников твоих, и ты в нем, следуя бредням Коперника, развивал некоторые положения, противоречащие здравому смыслу и Святому Писанию…

Но так как нам угодно было пока поступить с тобою снисходительно, то в Святой Конгрегации, собравшейся в присутствии господина нашего 25 февраля 1616 г., было решено, чтобы высокопреосвященнейший кардинал Беллармино тебе внушил, чтобы ты вполне отступился от вышеуказанного лжеучения; то же самое тебе было повторено и через комиссария Святого судилища в присутствии нотариуса и свидетелей, под страхом тюремного заключения: впредь не говорить и не писать в пользу осуждённой коперниковской системы; затем ты был ею отпущен».

– Остановись, Вивиани.

Галилей помнил тот разговор с кардиналом Беллармино, с которым они, по сути, были почти что друзьями:

– Ты, Галилео, даже представить себе не можешь, скольких трудов мне стоило, чтобы именно мне было поручено провести с тобой наставительную беседу, – сказал кардинал. – Твои труды особо не раздражают Церковь, поскольку ты выбрал правильный метод изложения своих мыслей – предположительный. Так поступал и Коперник. В целом Святая церковь и сам Папа рассматривали труд Коперника лишь как удобный математический прием, с помощью которого значительно облегчалась работа над новым календарем. И обрати внимание, что его книга была введена в Индекс запрещенных книг позже первого процесса над тобой в 1615 году, а именно только 5 марта 1616 года, после того, как Святая Церковь обратила внимание, что ты развиваешь его учение и довольно успешно, используя современные научные знания, находящиеся в твоем распоряжении.

«Я прекрасно помню, сколько лет и сил было потрачено на этот самый предположительный метод изложения своих идей. Но я, как человек глубоко верующий, должен хотя бы попытаться примирить Церковь с теорией Коперника, оставив душе духовное, и доказать, что Бог создал мир чрезвычайно сложным, и чтобы понять замысел Божий, наука должна изучать его законы, сокрытые внутри этого мира», – подумал Галилей.

– Но кардинал Беллармино… – попытался начать говорить Галилей.

– Знаю, что ты хочешь сказать – что, мол, наука не может быть сдержана никакими догмами и должна использовать уже накопленные ранее знания, если только они не отрицают существования самого Бога. Кстати, еще одно интересное совпадение: книга Коперника, «О вращении небесных тел», изданная в 1543 году, в год смерти самого ученого, (так и неизвестно доподлинно, успел ли он увидеть свой труд изданным или нет) о том, что Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот, была запрещена только через 16 лет после смертного приговора Инквизиции Джордано Бруно, который тоже пострадал, защищая теорию Коперника… И еще: Коперник потратил на этот труд более сорока лет жизни. Я немного отвлекся. Итак, само по себе учение о гелиоцентрической системе мира не пугало Церковь и даже, как остроумный математический метод, было полезно не только для составления нового календаря, но и в астрономии в целом, поскольку позволяло определять расположение звезд и планет гораздо проще и точнее, чем у Птолемея. Хотя, согласись, Галилей, что в теории Птолемея, который основывался на том, что Земля неподвижна, а Солнце вращается вокруг нее, расчеты расположения звездных светил настолько точны, что можно было бы больше и не возвращаться к этому вопросу.

Вдруг Кардинал Беллармино резко замолчал, поняв, что сказал лишнее.

– Извините, кардинал, а кто такой Джордано Бруно? – спросил Галилей. – Ходят какие-то разноречивые слухи о нем, но толком никто ничего утверждать не берется.

После некоторого замешательства Беллармино сказал:

– Материалы того судебного дела скрыты в архивах Церкви. Могу лишь взять на себя смелость приоткрыть тайну: брат Бруно тоже отстаивал систему Коперника, но лишь интуитивно, не имея для этого каких-либо весомых аргументов. Казнили же его в основном за его нелепое утверждение о множественности миров, что крайне противоречило Священным Писаниям. – И улыбаясь добавил: – Ведь тогда сколько бы потребовалось Иисусов, Адамов, Ев и всех прочих: полная бессмыслица. А уж его убеждение, что души после смерти переселяются на планеты к другим звездам – это полный абсурд. Но имей в виду, Галилей: то, что я тебе сказал, является тайной и не подлежит разглашению! Ты меня понял?

– Понял, кардинал, – ответил Галилей.

– Продолжай, – и профессор махнул ученику рукой.

Вивиани продолжил чтение приговора:

«В прошлом же 1632 г. появилась книга, («Диалог о двух системах мира» – авт.) изданная во Флоренции, заглавие которой доказывает, что ты её автор… Вышеназванная книга по тщательном её рассмотрении обнаружила, что ты явно преступил сделанное тебе внушение и продолжал защищать мнения, уже проклятые и осуждённые Святой Церковью. В сказанной книге ты разными способами ухищряешься представить вопрос не вполне решённым, а мнение Коперника весьма вероятным, но и это есть уже страшное заблуждение, так как никаким образом не может быть вероятным то, что Святая Церковь окончательно признала ложным и противным Святому Писанию».

«А ведь книга Коперника уже в 1620 году снова вышла в свет. Цензоры подправили в книге те места, где утверждалось, что гелиоцентрическая система устройства мира и есть истина, и получилось, что в книге дан лишь остроумный метод определения расположения светил на небосводе. Вот откуда появилась эта самая «предположительность» изложения его теории, – подумал Галилей».

Ученый старик снова поднял руку, и Вивиани вновь замолчал.

«Сколько же лет жизни и сил потрачено на то, чтобы примирить Церковь с гелиоцентрической системой строения мира, – думал ученый. – Я твердо убежден и не устану это повторять, что необходимо доказать, что Священные Писания и вера предназначены для души человеческой. Что касается изучения законов Мира, на них опираться нельзя, а ведь как бы сложен ни оказался этот Мир, создан он самим Всевышним, и нет греха в познании законов Божьих».

Подождав немного, Вивиани, продолжил чтение приговора:

«Посему, вызванный сюда по нашему требованию, ты предстал перед Святым судилищем и на допросе под присягою признался, что означенная книга сочинена и выпущена в свет тобой. Ты также признался, что писать её начал лет 10 или 12 назад, уже после сделанного тебе вышеупомянутого внушения, и, выпрашивая позволения для издания своего сочинения, ты не предупредил цензоров, что тебе было уже запрещено придерживаться системы Коперника и каким бы то ни было образом распространять её.

Точно так же