слов – чаще ругани и то, вялой. Все безропотно и молча, выполняли редкие команды: «держать по ветру». И в своих записях в судовом журнале мне пришлось, теперь уже, значительно завышать пройденное за сутки расстояние, чтобы показывать морякам, что мы, хоть и медленно, но все-таки двигаемся.

Господи! – укрепи мои силы, поддержи, не дай пропасть надежде, дай силы лукавить с уверенным видом, убеждая, что я уже встречался с такими островами водорослей, и скоро мы преодолеем их?

Ночью я выходил на палубу, и при свете луны вглядывался в горизонт. Я размышлял о том, что, своей бескрайностью, океан и манит нас, и пугает. В отличие от штормов и бурь, где общая судьба вынуждает людей сплотиться в борьбе со стихией, бескрайность – переходящая в безбрежность и безнадежность – лишает человека самого смысла существования и парализует мысль, как и понятия: вечность, бесконечность. Я запирался в своей каюте, делая вид, что сплю, и молился, молился перед иконой Святой Марии, укрепляя веру чтением Библии и прося: не дать сломиться моему духу, придать твердость взгляду и походке, уверенность в словах, в вере и в… мыслях. Мне не к кому было обратиться, ведь в первое путешествие не взяли ни одного монаха.

Я обращался к тебе, любовь моя и хранительница. Я смотрел на икону и, каюсь, видел твое лицо и слышал твои слова: «Никто не поможет тебе вернуться ко мне и к нашему сыну, кроме тебя самого; верую в тебя!» Сколько душевных сил стоило мне выходить по утрам на палубу с уверенным видом после ночного безумия, отчаяния и чувства одиночества? Через неделю над кораблями повисла зловещая тишина, готовая взорваться, и лишь бессмысленность возмущения удерживало людей от паники, бунта и резни.

Наконец водоросли стали редеть и еще через 2 недели исчезли совсем. Моряки воспряли духом, я уже готов был радоваться, что удача и провидение опять вернулись к нам, как заметил, что все разговоры людей были о возвращении. Как вернуться? Можно ли обогнуть этот опасный участок океана и сколько на это может потребоваться дней? Опасность провала дела многих лет жизни вновь нависла надо мной! Но это были еще только разговоры.

Серьезные проблемы начались, когда мы заметили стаи птиц, летящие на юго-запад; к тому же, часто, мы наблюдали остатки стволов деревьев, ветки, различные растения, плывущие по океану. Все это указывало на существование земли в стороне от нашего пути. И я, и некоторые моряки знали, что по этим признакам португальцам удалось открыть многие острова. Всем было понятно, что невдалеке от нас находятся острова или хотя бы один остров. И это уже был неоспоримый факт.

Люди теперь постоянно собирались у левого борта, обсуждая, далеко ли земля, есть ли там еда, пресная вода и… женщины! Не все из команды хотели возвращаться в Испанию. Те, кого никто там не ждал, у кого не было дома, жены, семьи, и кого там – дома, ждали только долги, таверны, нищета, а порой и нелады с правосудием, хотели остаться на открытых землях и начать свою жизнь заново.

И если в начале плавания между моряками часто слышались непристойности относительно женщин, то теперь они в один голос утверждали, что все женщины на свете прекрасны!

Я твердо приказывал держать курс на запад – туда, где была наша предполагаемая цель, и делал вид, что не слышу всех этих разговоров и не вижу вокруг себя алчных и вожделенных взглядов: они жаждали золота и женщин.

Переломный момент настал, когда и капитаны судов предложили причалить к какому-нибудь острову, чтобы запастись свежей водой, провизией, да и подремонтировать корабли. А ведь они вложили собственные деньги в оснащение экспедиции.

В тот день, поняв, что остался в одиночестве в своем стремлении вперед – на запад, и, что мне грозит быть выброшенным с корабля за борт, я удалился в свою каюту. Я понимал, что выбора у меня нет и что выйти из каюты и остаться живым смогу только в одном случае, приняв единственное возможное решение.

Не помню, сколько времени я провел в молитвах, взаперти, в своей каюте, ища ответ в Библии – меня никто не беспокоил, все ждали моего слова. Я знал, что для матросов пойти на прямое неповиновение капитану было тоже непросто, ведь в этом случае, рано или поздно, но правосудие настигнет их. А кара, в лучшем случае, за это – пожизненная каторга.

Положение было критическим; душою мы были устремлены в разные стороны: они на юг к близкой земле – я на запад, вперед, к Азии.

Только тебе, любимая Беатрис, могу признаться: душа моя дрогнула. Что если я был неправ в своих расчетах? И если плыть еще очень и очень долго, то мы не успеем пополнить запасы пресной воды. Что если я погублю людей, которые верили мне? И этот грех я буду нести весь остаток своих дней.

Дрогнула не только душа, но и вера! Я стал искать оправдания себе, как это часто бывает с человеком, у которого нет выбора, кроме одного. Я стал размышлять: «Что если мне не дана была миссия свыше: распространить христианскую веру в Азию, найти путь в Палестину и указать христианам путь для возврата Гроба Господня в лоно истинной веры?»

И тогда! Тогда я вышел, наконец, из своей каюты и решительно скомандовал: «Курс – юго-запад!»

Мы открыли остров, который я назвал: Сан-Сальвадор.

В одной из следующих экспедиций я все-таки достиг материка! Но в той, первой экспедиции, нечего было и думать заставить моряков надолго потерять из вида берег, и мы только обследовали открытые нами острова, идя вдоль их берегов и переходя от одного острова к другому.

Тебе, Беатрис и только тебе вверяю я свою тайну о грехе усомнения в вере.

Только ты поймешь и простишь меня.

Прощай, Беатрис! Я стар и болен, и может это последнее мое письмо.

Сего дня, 18 мая 1506 года.

Дон Кристобаль Колон

20 мая 1506 года от Рождества Христова Колумба не стало. Последними словами великого первооткрывателя были:

«В твои руки, Господи, я вручаю мой дух».

*Свидетельство о пожаловании титула Христофору Колумбу от 30 апреля 1492 г.

«Дон Фернандо и донья Изабелла, Божьей милостью король и королева Кастилии…: После того как вы… Христофор Колумб, откроете и обретете… острова и материк в море-океане или любую иную землю из их числа, да будете вы нашим Адмиралом островов и материка, которые будут открыты и приобретены вами. И да будете вы нашим