– Не хочешь говорить? – изумился чародей. – Отчего же? Здесь тебя никто не обидит. Наоборот, я сделаю тебя счастливой, исполню заветную мечту. Ну же, скажи, чего ты желаешь?

Я закусила нижнюю губу, чтобы ненароком не сболтнуть лишнего. Наместник пугал до дрожи в коленях. И, похоже, мое упрямство начинало его раздражать.

– Молчишь? Проникла тайком во дворец, украла чужое платье, пренебрегаешь дарами, что предлагают от чистого сердца.

– Я ничего не крала! – возмутилась наглой лжи.

– Как же? Это платье принадлежит моей дочери. Я лично зачаровывал его, чтобы оно сохранило первозданный вид, – парировал Алджерон, а я густо покраснела.

– Но я нашла его и… – запнулась, понимая, что не удержала язык за зубами.

– Ты проникла в запретную часть дворца? – догадался наместник. – Стража! Хранителя сюда!

Минуты не прошло, как стражники, о присутствии которых я прежде не подозревала, так ловко они прятались в нишах и укромных уголках зала, притащили моего отца. Он побледнел, когда меня увидел.

– Аланна? Что ты здесь делаешь?

– Аланна! – хмыкнул Алджерон. – Значит, вы знакомы. Тем лучше. Потрудись объяснить, хранитель Обри, каким образом эта девушка проникла в запретную часть дворца и вышла оттуда невредимой?

– Милорд, это моя дочь. Она родилась и выросла за пределами Лейвендора. Это я провел ее на бал, и я достал платье, – принялся выгораживать меня отец. – Она никогда не бывала в запретной части, иначе не вернулась бы оттуда.

Наместник усмехнулся. Отпустив меня, приблизился к отцу, понуро стоящему с опущенной головой. Чародей обошел мужчину по кругу и остановился перед ним.

– Десмонд, ты, наверное, забыл, что я чувствую ложь? Аланна действительно твоя дочь, в этом не обманул. И родилась не здесь, иначе я бы узнал об этом. Но то, что девушка ни разу не бывала в запретной части, наглая ложь! Ты разочаровал меня, хранитель Обри.

– Я виноват и готов понести наказание, – покорно произнес отец.

– На рассвете тебя казнят! – сухо распорядился наместник.

– Нет! – вырвалось у меня одновременно с еще одним вскриком, донесшимся из толпы гостей.

– Пожалуйста, пощадите! – Расталкивая людей, вперед вырвалась женщина в графитовом платье и бухнулась на колени перед наместником. – Умоляю! Я исполню все, что потребуется, я…

– Ты и так принадлежишь мне, Руанна, – хмыкнул Алджерон. – И до последнего момента я не сомневался в твоей преданности. Но теперь уже так не уверен. Твое явное сходство с этой юной леди вынуждает думать, что меня наглым образом обманули? Как же так получилось? Неужели, желание? Кажется, оно состояло в том… – задумался. – Дай вспомнить, столько лет минуло с тех пор. Вот, дословно: «Хочу, чтобы моя плоть и кровь не боялась холода, дабы я служила милорду Алджерону верой и правдой, пока он является наместником Лейвендора». Плоть и кровь? Хм, – мужчина, прищурившись, посмотрел на меня и покачал головой. – У тебя к тому времени уже родился ребенок, твоя плоть и кровь. Хитро! Да это заговор! Двое самых верных слуг сговорились за моей спиной. Вот так новость! Вы оба заслуживаете самого сурового наказания, если только Аланна не пожелает вас спасти. Достаточно сорвать плод и загадать желание.

Я смотрела на незнакомую женщину, не в силах поверить, что это моя пропавшая мама. Приятные черты, каштановая копна густых волос, где виднелись первые серебряные нити, чистый взгляд голубых глаз, светящихся добром и любовью.

– Почему ты исчезла, оставила нас? – сорвался с губ вопрос, который я столько раз задавала отцу и не получала ответа.

– Потому что любила Десмонда и не видела иного способа быть вместе, – ответила Руанна, смахнув непрошенную слезинку со щеки. – Я загадала желание, чтобы не бояться холода, и мечтала о счастливой жизни втроем. Однако вышло иначе. На утро после новогодней ночи чувства остыли. И только через год, когда Десмонд отыскал меня среди гостей, я вспомнила и раскаялась, но было поздно. Пожалуйста, не повторяй моей ошибки!

– Аланна, – вкрадчиво произнес Алджерон, подобравшись так близко, что я невольно вздрогнула. – На рассвете обоих казнят. Неужели ты допустишь это?

– Нет! Пожалуйста! Милорд, пощадите их! Это ведь в вашей власти?

– Есть только один способ спасти твоих родителей, а я не вправе нарушать установленных законов. Людям под страхом смерти запрещено заходить в старую часть дворца, хранителю об этом известно. Десмонд Обри и Руанна Хельс понесут наказание в назидание другим.

– Но, если я загадаю желание, то с рассветом забуду обо всех, кого любила? – спросила с горечью.

– Ты станешь украшением лейвендорского двора, войдешь в свиту леди Амелин, твоего внимания будут добиваться иноземные лорды. Ты будешь купаться в роскоши и блистать на балах. Разве это не достойная плата? – искушающим голосом наместник перечислил, что я получу взамен на желание.

Странно, прежде он никого так не уговаривал сорвать заветный плод.

– А что с родителями будет дальше?

– Вернуться к своим обязанностям. – Небрежно пожал плечами чародей.

И снова отец будет ждать целый год, чтобы отыскать маму на балу и пробудить от ледяного забвения? А я позабуду о лорде Кристиане ради балов и внимания других мужчин? Нет, не о таком будущем я мечтала! Без любви и жизнь – не жизнь, а жалкое существование.

Но желание загадать придется, чтобы проклятый наместник не привел приговор в исполнение. И раз уж мне не суждено быть счастливой, то пусть хотя бы дорогие сердцу люди получат шанс на спасение.

– Я согласна, милорд Алджерон! У меня есть заветная мечта, исполнения которой я желаю всей душой!

Глава 8

– Аланна, ты приняла правильное решение! – обрадовался наместник. – Прими же скорее благословение! – Протянул руку с перстнем.

Я послушно преклонила колено перед чародеем и коснулась лбом кольца, как это делал каждый, кто намеревался сорвать заветный плод. После приблизилась к волшебному дереву, гадая, каким же образом достану красное яблочко, если его не видно среди ветвей. Может, мне и не положено особенное желание? Или я недостаточно сильно желаю спасти маму с папой и Кристиана? Сомнения так и роились в голове. Однако они развеялись, когда иголочки на ветвях шевельнулись, и алый плод сам подался в руки.

Зажав его в ладонях, я развернулась, чтобы в последний раз посмотреть на родных. Зря я считала, что отцу нет до меня дела. Он присматривал за мной, любил по-своему и заботился, как мог. Мама… жаль, что у нас не было времени узнать друг друга.

Бабушка? – узнала Руфину в статной даме, пробившейся в первые ряды зрителей.

Маска ничуть не скрывала родные черты и добрую улыбку, которую помнила с