— Ну вот, научили плохому, — нервно хохотнул дед. Я поймал его взгляд, замечая в нём прежнюю настороженность.

— Ну я ж не сказал — «ё*** твою мать»… А «твою мать» — это даже не ругательство… — затем батя спохватился, посмотрев на меня. — Так, Серёга, ты ничего не слышал.

— Ага, никому не скажу, — улыбнулся я. — А вот за Кузю не ручаюсь.

Всё это время кожа монстрика меняла цвет. Она продолжала синеть, остановившись лишь на тёмно-синем оттенке.

— Какие же у него когти, — присел возле него батя. — Их уже сложно назвать коготками. Такими можно и убить… Да и зубы…

— Сын, тебя не смущает, что он даже коготками и зубками недавно завалил толпу мёртвых? — ухмыльнулся дед. — Ну что, пойдём париться, или как? Баня стынет…

— Серёг, ты здесь подожди. А то он ещё увеличится, — напряжённо посмотрел батя в сторону Кузи.

— Не увеличится. Идите, я уже напарился, — ответил я.

Пусть отдыхают, без опасений за свои жизни.

Что произошло? Видно, пришло время для трансформации, да ещё температура, а может и влажность, сыграли роль ускорителя роста.

Я проводил взглядом батю с дедом, которые бочком протиснулись в парилку, захлопывая за собой дверь.

— Будет плохо — выходи, банщик великий, — услышал я оттуда бухтение деда. — Не геройствуй.

— А вот как Серёга выдержал? Не понимаю, — отозвался батя.

— Выносливый у нас внучок просто. Весь в меня, — радостно ответил дед.

Ну а я не стал слушать их дальнейшие разговоры. Оделся, взял Кузьму на руки и направился в дом. Ух, теперь его таскать было не так-то просто.

Монстрик вырвался по пути и нырнул в ближайший сугроб. А через пару секунд выскочил уже покрытый тёмно-синей короткой шерстью. Во даёт!

Я поймал его, сделал ещё несколько шагов, заходя на крыльцо. Погладил по шёрстке. Как бархат прямо, очень приятная на ощупь.

Рукой я взялся за холодную ручку двери и потянул на себя. Ох, что сейчас будет с маман… Или истерика и обморок, или сначала истерика, успокаивающее и уже потом упадёт без сознания.

Но, я не угадал.

Встретив нас за столом, мама Наташа вскочила со стула. Больше удивилась, чем испугалась. Хотя лёгкий страх всё-таки мелькнул в её глазах.

А затем она рассмеялась, держась всё ещё на расстоянии.

— Кузя, ты ли это⁈ Я просто в шоке!.. А как он так быстро вырос⁈ Ничего себе! — она изумлённо смотрела на Кузю, боясь шелохнуться.

Всё-таки надо окончательно её успокоить. Я рассказал, что на него так повлияло.

— Можешь погладить, — протянул я Кузю маме Наташе. — Он не укусит. Видишь, как у него хвост шевелится? Значит, узнал тебя.

Маман покосилась на Кузин хвостик, который стал, между прочим, немного длиннее. Затем протянула руку и погладила питомца по холке. Потом почесала за ухом. Кузя прикрыл глаза, заурчав, как кот.

— Красавчик просто, — ответила маман, допивая бокал вина. Ага, значит, она всё-таки под допингом, хех. Но не это сыграло роль.

Скорее всего, спокойствие маман объяснялось тем, что она выговорилась. Когда рассказывала мне о своём страхе из далёкого детства. Да к тому же тут ещё сыграл свою роль ещё один важный момент. Она уже привыкла к питомцу.

— А «***б твою мать» — это даже не ругательство, — выдал Кузя батиным голосом.

— Это что, твой папа сказал так⁈ — воскликнула маман.

Я тяжко вздохнул, кивая, но добавил в защиту бати:

— Но не специально… потому что испугался.

— Ладно, — нахмурилась маман. — Разберёмся чуть позже…

Ох, сударыня, если б вы знали, как матерился мой оруженосец, Люций. Когда мы шли в поход, чтобы уничтожить гнездо гарпий, и нам пришлось подниматься в гору. И тяжесть, которую он нёс, мешала ему подниматься. Каких я только слов не услышал тогда. Многие до сих пор в ругательствах припоминаю.

Когда мы добрались до нужного плато, Люций сбросил с себя груз и растянулся на спине, прокричав длинную матерную тираду в воздух. И самым безобидным там было именно вот это выражение, что произнёс батя.

Ну а потом, когда я уничтожал гнездо хищных тварей, натравив своих верных монстров, Люций принялся в своём стиле комментировать бой. И удивил меня ещё раз, вставив пару витиеватых матерных выражений.

Именно поэтому реакция маман мне казалась слишком преувеличенной. Мне было с чем сравнивать.

Регина восприняла изменённого Кузю поначалу агрессивно. Он стал больше её, опаснее, и она поначалу спряталась под панцирь. Но затем показалась голова, следом — лапы, которые понесли её к монстрику.

— Уи-и-и, — запищала черепашка, а Кузя протянул лапу, о которую она потёрлась.

Да и Рэмбо, протиснувшийся в приоткрытую створку, сначала сидел и хлопал глазами, на всякий случай помалкивая.

Но затем оживился, запрыгал на подоконнике.

— ПР-Р-Р-ОСТО ФЕНОМЕНАЛЬНО! СУДАР-РЬ, ПР-РЕДЛАГАЮ БУХНУТЬ-С!

Я вздохнул. А ему лишь бы выпить, вот же пьяница.

— Спускайся к нам, не бойся, — махнул я Рэмбо, и попугай слетел с подоконника, приземляясь возле Кузи.

Тот прыгнул к нему, а попугай тут же отпрыгнул назад.

— СУДАР-РЬ, МОЖЕТ, Р-РЮМАШКУ⁈ — растерянно выкрикнул Рэмбо. Но затем услышал фырчанье Регины. Я понял, что черепашка так смеётся.

Бочком подошёл к Кузе.

— А табачок-то… эх, ёлки-моталки… — проскрипел монстрик голосом деда.

— ВЕР-РНО! ТАБАЧОК ЯДР-РЁНЫЙ! — поддержал его Рэмбо и сблизился со звуколовом. Затем привстал на лапы и почесал клювом за его ухом.

Всё, адаптация прошла успешно. Питомцы приняли изменённого Кузю. И подтверждение этому я видел благодаря сияющим связующим нитям. Они радовались.

Ну а потом в дом зашли и дед с батей. И Кузя с лёгкостью выстрелил челюстью, приветствуя их. Ух ты! Вот и умение очередное проявилось. Правда выскакивает челюсть не очень быстро… и недалеко. Но это дело навыка. Тренировки всё исправят.

— Ого! — подскочил батя от восторга. — Он уже умеет это делать!

— Да уж, банька Кузьме пошла только на пользу, — дед ухмыльнулся, пройдя к столу.

— Но лучше с этим делом не частить, — подметил батя. — А то так и в дом не поместится.

Ну вот. Опять меня заставляют объяснять и успокаивать. Я вкратце поведал, что это разовый момент. А когда будут ещё метаморфозы — я понятия не имел.

Главное, что понятно — Кузя уже