Ира вышла из ванны и молча подошла к дедушке.

— Дедуль, ты чего, — она по-родственному обняла старика и, поцеловав в щеку, усмехнулась, — чего ты переживаешь?

— Переживаю, посмотри, что творится в стране.

— Дедуль, у нас же мирная встреча, мы не собираемся кому-либо что-то доказывать. Просто сбор подписей. Ты же знаешь.

Дедушка кивнул головой. Он знал. Но понимание того, что львиная доля свободного населения страны вдруг стали ярыми националистами, повергала его в шок. Он обнял внучку. От нее пахло душистым мылом и цветочными духами, которые он подарил ей на прошлый день рождения. К сожалению, он слишком хорошо знал Иру. Ее пламенное сердце не могло оставаться в стороне. Слишком идейная, слишком непоседливая. Сердце старика сжалось. Скупая слеза показалась в уголках глаз.

— Береги себя, солнышко, и будь осторожна, — тревога дедушки передалась и Ире. Она постаралась отогнать плохие мысли и, чмокнув деда, ушла собираться.

Утро на редкость выдалось солнечным. Лето принимало свои права от уходящей весны, даря всем прекрасное и легкое настроение. Ветер теплыми порывами нежно ласкал лица улыбающихся прохожих. Палаточный лагерь по сбору подписей находился на поляне Куликова поля, недалеко от Дома профсоюзов. Это был наспех сконструированный лагерь, с палатками и столами. Ира приветствовала всех улыбкой. Присутствующие отвечали ей взаимностью. Достав из кармана повязку с триколором, она повязала ее себе на шею.

— Ира, ну ты чего опаздываешь? — молодой человек с косматой и нечесаной шевелюрой подошел к Ире. Его глаза, скрытые круглыми оправами очков, сузились, а полноватые губы расплылись в улыбке. — У нас уже все готово.

— Андрей, прости, проспала, — Ира улыбнулась. — Как все идет?

— Отлично, все по плану, — приобняв ее, Андрей проводил Иру к столу. — Слышала, что учинили нацики в Кривом Роге?

— Нет, а что?

— Очернили памятник Пушкину, — Андрей опустил глаза.

— Вот же какие!.. — Ира по-детски сжала свои кулачки. — Ничего святого.

— И я об этом, — Андрей замолчал. Он указал на папку с документами. — Люди приходят, расписываются.

— Много народу было?

— Много, и мы ожидаем еще больше. — Все идет так, как надо.

Ира осмотрелась. Десятки людей, движимые одной целью, скооперировавшись, выполняли свою миссию. Кого здесь только не было: вот Сергей Витальевич, педиатр из городской больницы. Ему за шестьдесят, но возраст мало сказался на подтянутом и энергичном человеке. Он верит в то, что делает. Его дочь живет в Москве, и он часто ездит к ней. Запрет на знание русского языка и русских традиций для него не приемлем. Вот Клавдия Петровна, местный художественный руководитель театра. Она постоянно цитирует русских классиков и просто обожает свои поездки по Алтаю. Когда был брошен клич, она тут же отложила свои дела и пришла поддержать идею движения. И стар и млад пришли на помощь активистам.

Шум, раздавшийся в дальнем конце лагеря, привлек внимание активистов. В нескольких десятках шагов от центральной палатки, грубо толкаясь, срывая плакаты с лозунгами «Не дадим умереть русскому языку», показалась толпа людей. Столь разношерстная публика вызвала недоумение и опаску. Из толпы вышел молодой человек в баффе. Он был крепко сложен, с широкими плечами и огромными руками. Его короткая стрижка скрывалась под надетым набок серым беретом. Облаченный в военную форму, с шевронами террористической организации «Правый сектор», он на правах хозяина демонстративно публично достал из кармана увесистых размеров кастет.

— Ну что, ублюдки, — в его голосе слышались металлические нотки. Он говорил на украинской мове. Хищный проницательный взгляд остановился на мужчине, на шее которого висел платок с триколором. — Вот оно что. Когда наша страна воюет за свою свободу, вы, уроды недоделанные, крысы, собрались тут на полянке, шепчетесь себе, подписи собираете, чтоб язык ватников государственным стал.

Он подошел к мужчине с платком и, не думая, ударил его наотмашь. Послышался скрежет и хруст ломающихся костей. Мужчина, словно подкошенный, повалился на землю. Из толпы к нему тут же бросились на помощь. Мужчина был без сознания. Его нижняя челюсть была повернута в неестественном положении. Ира опешила. Она потеряла дар речи. Толпа правосеков засмеялась. Им пришелся по вкусу мастерский удар воинственно настроенного вожака.

— Вы что творите? — вперед выступил Андрей. Он поправил рукой съехавшие на нос очки. — У нас мирная акция. Приходят все желающие, никого насильно мы не принуждаем.

Повисла недолгая пауза молчания, после чего последовал взрыв смеха в толпе правосеков.

— А ты кто? Руководитель? Ребятки, разнесите тут все к чертям собачьим.

Толпа восприняла приказ с энтузиазмом.

— Перестаньте! — Андрей попытался помешать вандализму.

Толпа напирала, круша все на своем пути. Часть из присутствующих активистов тут же полегла под ярым напором правосеков. В ход шло все: дубинки, трубы, ножи и кастеты. С дальних рядов полетели бутылки с зажигательной смесью. Матерчатые палатки тут же вспыхнули, словно спички. Огонь быстро распространялся. Ира, как вкопанная, продолжала стоять на месте. Крики с призывами разделаться с активистами вывели ее из ступора.

— Ира, нужно уходить! — над правой бровью Андрея зияла широкая рассеченная рана. Кровь заливала глаза.

— Долбаные ватники! — правосеки методично и последовательно расправлялись с активистами.

Ира краем глаза увидела как девушка лет 25, с повязкой жовто-блакитного флага на лице с яростью и остервенением глумилась над бездыханным телом Сергея Витальевича. Снова и снова она наносила удары металлической трубой, пока голова врача не превратилась в бесформенное месиво.

— Ира! — Андрей, схватив ее за руку, бросился бежать в сторону Дома профсоюзов.

Вслед за ними еще около сорока активистов, с побоями, хромая и держась за голову, побежали вперед.

Дом профсоюзов представлял собой здание советской постройки с массивными колоннами, верх которых украшал гипсовый декор. Большие окна выходили на Куликово поле. Активисты поднялись на верхние этажи. Они спрятались в кабинетах, предварительно забаррикадировав входные двери.

— Ира, отойди от окон, — Андрей понемногу успокаивался. Он приложил кусок футболки к ране над глазом.

— Андрей, посмотри!

За окном, глумясь и крича лозунги, собиралась толпа правосеков. Некоторые из них зиговали, вскидывая руку вверх. Молодые девушки, скромно и неброско одетые, заливали горючую жидкость в стеклотару. На их лицах читалась вера в свои действия и безнаказанность. Для пущего эффекта их плечи покрывали национальные флаги Украины.

— Что они хотят сделать? Почему нет полиции? Это же произвол, убийство, Андрей!.. — голос Иры срывался. Она утерла слезы рукавом кофты.

— Какая полиция Ир, им все равно… Будь они нормальными, разве допустили бы они это?

— Фашисты, — сквозь зубы процедила Ира, горько вспоминая слова и предупреждения дедушки.

Звук разбитого стекла в соседней комнате заставил Иру отойти от окна. Затем крик. В нем мало что было человеческого. Крик