– Тихо ты, еще поранишься, – прошептал я, – дай помогу, дуреха.

Протянув руку, но не касаясь, проверил, кинется ли она на меня. Лиса, чуть рыкнув, вышло у нее это как-то даже смешно, бросаться все же не стала, хоть и показала острые зубы. Взявшись за проволоку, я попробовал отцепить.

– Я возьму твою лапку, хорошо? Не бойся, только сниму эту железку, и ты побежишь домой, – вновь тихо-тихо прошептал я.

Лиса уже лежала и, как мне показалось, даже ждала моих действий. Решив не тянуть, осторожно прикоснулся к лапам лисицы, кусаться она не стала, одной рукой, а второй вновь стал снимать проволоку. В этот раз вышло, пара «колючек» серьезно так зацепились за шубку, но я осторожно отцепил их, и лиса никуда не побежала.

– Чего сидишь, беги давай, да подальше, а то еще убьют тут! – шикнул я на нее. Так как руки уже убрал, то не боялся. Но поворачиваться спиной к такому, хоть и небольшому зверю, я не стал. Попятился так, как лежал, задом. Лиса провожала меня взглядом до тех пор, пока я не скрылся в ячейке. Далековато уже, может, уже и не видит меня, все же темень стоит знатная. Ее-то я разглядел только из-за окраса, да и то плохо. Хотя у зверя скорее всего зрение-то получше будет, чем у человека.

– Где был? – почти в тот момент, как я оказался в ямке, раздался голос за спиной.

– Тьфу на вас, господин унтер-офицер! – выругался я. – Напугали-то!

– Я тебе дам сейчас, плеваться он тут будет! – начал ругаться уже унтер. – Где был?

– Да вон, лиса сидит, видите? – я указал в то место, откуда приполз только что.

– Где? – пытаясь рассмотреть хоть что-то, спросил унтер.

– Да почти прямо, метров восемь. Запуталась в проволоке, скулила так, что кошки в душе заскребли.

– Вытащил? – уже спокойно спросил командир.

– Ага, – кивнул я.

– Ну, ладно. Только больше из ячейки никуда, понял? И никому не говори об этом.

– Так точно, господин унтер-офицер.

– Тихо тут?

– Пока да, – подтвердил я. – Можно вопрос, господин унтер-офицер?

– Что?

– Мне сколько стоять-то? А то уже и есть, и пить хочется…

– Чего, сухаря с собой не взял?

– Никак нет, забыл сумку в блиндаже. Да и вода кончилась…

– Такой справный вояка и забыл? – недоуменно спросил унтер.

– Ну, да, – пожал я плечами, – и на старуху бывает проруха.

– На, держи! – с этими словами унтер протянул мне горсть сухарей, выудив их из кармана, и отцепил от пояса свою флягу.

– Премного благодарен, – я закинул сухари уже в свой карман и принял флягу. Закинув в рот один сухарик, чуть не переплевался. Унтер, видимо, вместе с табаком их таскает, горечь во рту появилась такая, что, прильнув к фляге, сразу выхлебал половину.

– Через пару часов смена будет, отдохнешь.

Унтер ушел, тихо, как мышь. Он и пришел так же, только в этот раз я его уже видел. Пожевав чуток сухариков, пришлось как следует почистить от табака, да водичкой сдобрив, продолжал вести наблюдение. Темно как в заднице, тишина стоит, лишь где-то в отдалении что-то грохочет, но даже сторону не могу определить, далеко. У немцев тоже тихо, иногда лишь доносятся обычные для войны звуки.

Два часа пролетели на удивление быстро, даже глаза не устали, как ко мне пришли. Тот же унтер привел солдата и разрешил покинуть пост. Побрел к блиндажу, был у нас свой, с перекрытием всего в один накат, укрытие от непогоды. Осмотревшись и найдя незанятое место среди солдат, просто приткнулся рядом. Мыслей в голове столько, что аж думать устал, пытался переключиться, выходило с трудом. Но усталость все же взяла свое и я отключился. Сколько спал, не имею представления, проснулся от тычка в плечо.

– Подъем, вояки, – все тот же унтер-офицер стоял рядом и скалился. – Поработать треба, айда.

Началось в колхозе утро с хреновой работенки. В полосе своего взвода мы собирали трупы, видели немцев, буквально в сотне метров от нас, занимались враги тем же самым. Похоронные команды работали вовсю, мы-то только собрали убитых, а уж другие бойцы их увозили на подводах в тыл, хоронить, наверное.

К обеду приперся довольный прапорщик, с надменным видом походил по траншее, а после выдал:

– Ну, что, рядовой, скоро получишь свое за самоуправство!

– Вы о чем, ваше благородие? – сделал вид, что не помню зла.

– Немцы утром парламентера прислали, требуют выдать преступника, подло убившего нескольких солдат и укравшего их оружие.

– О, так мне на войне еще и разрешение спрашивать нужно, чтобы врага убивать? – вновь начал заводиться я.

– А ты как думал? – даже удивился прапорщик.

– Ну, если свои сдадут, значит, отвечу.

– Что значит сдадут? Ты совершил преступление!

– У нас с вами разные взгляды на ведение войны, так что спорить бесполезно, ваше благородие. Но то, о чем говорите вы – просто вредительство и подлость.

– Спорить ты вообще не можешь, не положено!

– Так точно, – ответил я спокойно.

Прапор ушел, я начал лихорадочно обдумывать, что делать. Что же такое получается, меня что, фрицам выдадут? Свои? Млять, какие они тогда свои? Вопросов тьма, у меня и так еще культурный шок, а тут новое приключение. За что такое счастье? Почему-то отчаянно захотелось свалить. Не из окопа, а вообще. Тут, кстати, совсем не сложно оказаться за границей, близко все. Правда, денег совсем нет, копейки какие-то, но думаю, с моими знаниями и опытом не пропаду.

Только во второй половине дня за мной прибежал порученец из штаба, требовали явиться. Винтовку не оставил, нехай разоружают. В штабе было полно народа, увидел и врагов. Немцы, в прикольных своих касках с шишаками, стояли с гордо поднятыми головами и презрительно смотрели на меня. Винтовку-то сразу опознали. Я и не думал стесняться, встав по стойке смирно.

– Рядовой Воронцов, это вы уничтожили вражеских солдат и забрали их оружие вчера вечером? – тут же последовал вопрос.

– Так точно, ваше высокоблагородие! – отрапортовал я полковнику, командиру нашего полка. Мужик солидный, стройный, подтянутый, добавляли солидности шикарные усы и бородка, да и ордена на мундире не просто так, боевые. Да и узнал я его, фотографии в будущем видел, так как этот самый полковник через пару лет станет генералом Белой армии Марковым. Да-да, будет воевать против своего же народа, названного «красными».

– Они стреляли в вашем направлении? – Оп-па, а вопросец-то со смыслом! Все понял, вашсокбродь, не дурак…

– Именно из-за стрельбы я и открыл огонь. Стрелял я не один, просто патроны кончились, решил взять у них.

– И правильно сделал, топай отсюда! – кивнул мне полковник и повернулся к фрицам. – Как видите, господа, мой солдат стрелял лишь в ответ, поэтому ни в какое мародерство я не верю. Взял оружие убитых? Ну, так мы на войне, господа. Того требовала обстановка, вот он так и поступил, при угрозе жизни все средства хороши, вам ли этого не знать. При отступлении все наше вооружение остается у вас, вы же нам его не возвращаете? Я не вижу в этом преступления, поэтому вам пора. Честь имею! – это я уже услышал, практически выйдя из палатки командира.