Определенно, всю эту тему можно сделать очень привлекательной и жизнеспособной. Это рациональные мысли? Или я все же перебрал с медом и брагой?

Друзья, просьба — оставьте свои комментарии на Том 1 нашей книги, если вы еще этого не сделали! Комментарии помогут найти книгу другим читателям и поднимут ее в рейтингах сайта. Заранее большое спасибо!

Ссылка на том 1 Гридня: https://author.today/work/380161

Глава 3

Ханы трех соседствующих своими кочевьями орд срочно съехались в Шарукань. Были причины для такого собрания и весьма существенные. Это место самое нейтральное, удобное для всех, даже с учетом того, что слава, сила и значение города-стойбища уже далеки от того, что было.

Шарукань называть городом можно было лишь условно. Скорее, это многолюдное и раскинувшееся на большой площади поселение было местом для торговли между ордами, решения политических вопросов, заключения браков. При суровых зимах, которые случались не часто, сюда могли прийти кочевники и переждать холода. Степнякам нужно место, где можно было оставить весточку, закупить нужное для жизни, узнать последние новости, заключить договоры о браках. И, вероятнее всего, не будь в Шарукани иноплеменников, так он и вовсе не был похож на город, а летом полностью пустел.

В Шарукани можно встретить многих людей мастеровых, как и торговцев. Тут живут и русичи, из тех, что некогда брали в плен, или рождались уже в половецких кибитках. Некоторые ранее порабощённыеуже не мыслили иной жизни и вполне добровольно оставались в ордах, или после позволения хана, переселялись в Шарукань.

И сейчас, последние семь дней, бывший ранее более чем размеренным и тихим город-стойбище половцев, волновался, словно потревоженный улей. Русский стольный град Киев, расположенный не так, чтобы сильно далеко от Шаруканя, горит, пылает в огне. Такие новости прибыли в Степь, что их нельзя не обсуждать. После стали приходить и другие вести, но они были заметны и понятны уже не всем обывателям, а важны тем кипчакам, которые осуществляют политику своих орд.

Великая Стана, которую с таким трепетом и тщанием выстраивал князь Изяслав Мстиславович, почти что опустела. Переяславльский князь отправился в Киев и взял большую часть своей дружины. Масштабы стройки беспокоили половецких ханов, Русь получала реальную возможность защищаться даже от мобильных и быстрых отрядом половецких людоловов.

Вот и решали три хана, соседи по кочевьям, как быть и реагировать ли на такие подарки судьбы.

— Что скажете братья мои? — спросил хан Елтук, взявший на себя лидерство на Совете.

Орда Елтука кочевала юго-восточнее Шарукани, севернее реки Северский Донец. У хана было тысяча шестьсот кибиток в орде — это не мало, больше, чем у двоих других ханов-соседей.

— Я скажу, брат-хан Елтук, — хан Акум, чьи кочевья находились на севере великого Дикого Поля, сам себе взял слово, чем вызвал брезгливые гримасы на лицах и Елтукаи третьего хана Белука.

Елтук и Белук могли бы поспорить за лидерство, так как их орды большие, сильные, а воины большей частью одеты в брони. И Белук отдал лидерство Елтуку только потому, что орда последнего, как считается, условно владеет городом Шуруканем, ну и все же Елтук имеет чуть большее войско. И пусть слава половецкого зимнего стойбища-города уже не та, что была до разорения города Владимиром Мономахом, но все равно Шарукань — политический, торговый и культурный центр половецких земель и приносит доход прежде всего Елтуку.

— Нам нужно ударить по русичам, но пусть это будет удар по… Галичу. Там не так давно вновь сменилась власть, горожане не хотят воевать за своего князя Владимирко, потому… — распылялся Акум, но был перебит ханом Елтуком.

— Брат мой Акум, о твоем горе я знаю, но не перекладывай свои проблемы на другие орды, — жестко заметил Елтук.

Да! Это не прием в Киеве великим князем Всеволодом Ольговичем, когда просто так, почитай и не за что, Акум получил богатые дары и почетную встречу. Тут, в Степи, орда Акума оказывалась слабой, мало того, последнее поражение учебной большой сотни, в которую набрали сыновей самых знатных беков, сильно подкосило орду. Почти двести молодых воинов и их опытных наставников разгромил отряд русичей, состоявший, если верить докладам, из трех сотен дружины галичского князя. Да, Акуму доложили, что там была ближняя, старшая дружина князя Владимирко и было русичей не менее трехсот. И то учебная большая сотня смогла не менее ста русичей изрубить.

— Ты брат-хан Елтук, что-то знаешь? — спросил Акум.

— Знаю, брат-хан. И что отряд русичей, который разбил твои две сотни был не из Галича, а дружиной изгнанного князя Ивана сына Ростислава. Так что Владимирко Галичский не причем тут. Выпори, или казни тех, кто докладывает тебе ложь, брат! — сказал Елтук, а хан Акум чуть не схватился за саблю.

Как смеет другой хан, пусть его орда и сильная, указывать, что делать другому хану! Но Акум вовремя спохватился. Да, он потерпел поражение, серьезное. Дело ведь не столько в количестве погибших, хотя две сотни воинов для любой орды — потери, с которыми приходится считаться. Дело в том, кто именно погиб. В том отряде было немало сыновей подвластных Акуму беков. И теперь отцы могут спросить с хана за своих детей. Это не по устоям, с хана спрашивать, но когда твой сын погибает, а мести нет, то у горюющего по утрате родителя может и разум пропасть.

— Не печалься, брат, у меня есть свидетель, который столкнулся с тем же отрядом, что и твои воины. Это был отряд моего вероятного зятя, я собирался отдать за него свою племянницу. Но теперь Гурандухт погиб, а его десятник жив, — сказал Елтук и выкрикнул так громко, чтобы те, кто находился снаружи юрты точно услышали хана. — Приведите Алкана и ту деву-полонянку!

Через минуту в ханской юрте, которую Елтук всегда предпочитал каменным и деревянным домам, оказался один воин-кипчак и прекрасная, черноволосая женщина. Если на воина ни хан Акум, ни хан Белук, пока больше молчавший, не обратили