Срочно требовались листок бумаги и ручка. Ни того, ни другого у меня при себе не было. И я огородами и задворками отправился в семеновское жилище. Тем более, что именно там собирался ночевать.

Семенов живет в старом доме, не знавшем ремонта со времен императрицы Елизаветы. Но что хорошо - в этом доме есть чердак, откуда дворник и полиция постоянно гоняют бомжей. Запирать его безнадежно, эта публика все замки с корнем выдирает. А вот что в этом чердаке хорошо - маленькие окошки с выбитыми стеклами.

В семеновской квартире я отыскал магазинный чек в полметра длиной, Семенов тоже любил затовариваться раз в неделю, и даже оранжевый маркер - зачем бы он моему другу понадобился?

Написав на оборотной стороне чека огромными буквами "ОДИССЕЙ", я поднялся на чердак, пробрался к окошку и отпустил имя в полет, бормоча самодельные заклинания:

- Лети, лети, найди того, кому больше делать нечего, кроме как по свету с веслом бродить! Или искать стерву, которая превратит его в свинью!

Чек улетел на поиски жертвы. А я крикнул в окно:

- Соломон, Соломон, улыбнитесь!

Если раньше на Семенова так действовала немудреная песенка, то, может, и сейчас подействует?

А потом я с чувством выполненного долга отправился спать.

Перед сном я обратился к Семенову:

- Соломон Семенов, твой паспорт и прочие бумажки лежат на книжной полке в коробке из-под старого смартфона, без них тебя не выпустят на землю предков. Живо чеши домой!

Потом я по привычке включил в голове мелодию из "Щелкунчика", и она меня усыпила.

Проснулся я часа два спустя - от страха. Я вспомнил про Владислава - того Владислава, что на Западном кладбище. Я вдруг осознал, насколько же крепко он в меня вцепился. И неспроста же я тогда выдернул из-под серой "мазды"! Это он мне ее подсунул... это он через меня хотел вернуться к ней, покойничек окаянный!..

Я не слишком суеверен, я не Семенов, которому кладбищенская земля перед дверью мерещится, но шутить с потусторонним миром я не желал. Как бы эта музыкальная сущность вообще с того света в меня не переселилась, вытеснив мою личность и завладев моим телом.

Этого я совершенно не желал - да и кто бы пожелал?

Я человек простой, мне нравится обычная жизнь, я прекрасно себя чувствую на инженерной должности, я люблю пиво и шашлык по выходным, люблю сериалы про дальний Космос, вот разве что для полного счастья недостает обычной приходящей женщины. И лишаться всего этого лишь потому, что сдуру разбудил неприкаянную душу, не хочу!

У меня был, в сущности, только один выход - вернуть свое осточертевшее имя. Опять стать Михаилом. Если я пожелаю сделаться каким-нибудь Митрофаном или Валерианом - поди знай, что за сущность ко мне прицепится. Может, вместо музыки у меня в голове начнет дешевая порнуха крутиться.

Ох, как не хочется быть Михаилом. А придется.

С этой мыслью я и уснул.

Утром я вышел пораньше - мне же предстояло брать контору штурмом с крыши гаража. По дороге я думал о Маринке-Инге.

Чего она от меня хотела? Зачем выслеживала?

От ее машины прямо-таки разило опасностью.

На работе случился праздник! Вырубилось электричество. Компы померли. Нам велели убираться и приходить к обеду.

- Но как?! - спросил я.

- Как-как... Сауна, будь она неладна, - ответила Юля.

Сауна досталась нам в наследство от бывшего владельца здания. Идиотом нужно быть, чтобы устраивать такую игрушку, не поменяв проводку. Ну, так мы в итоге имели компанию идиотов: первый устроил в подвале сауну, а второй, третий и четвертый забрались туда поздно вечером погреть старые косточки - как будто им днем жары мало. Ну, проводка и полетела к чертовой бабушке, хорошо, что дом не сожгли. Вот на что способен отдел снабжения, если не контролировать каждый его шаг и не стоять над ним с берданкой. Я подозревал, что они не понимают большинства слов, которые проходят по их заказам и накладным, но чтобы до такой степени?..

Я не был уверен, что к обеду наши электрики справятся с этой бедой. Выслеживать в стенках проводку времен царя Гороха - то еще развлечение, они плюнут на все и пустят под плинтусами наружную, так оно и надежнее выйдет. Но осчастливить все кабинеты до обеда?

В общем, я выглянул на улицу, Маринкиной машины не заметил и в компании счастливых сослуживцев сел в маршрутку, которая идет по Смоленской и выворачивает на Речную. А с Речной все переулочки ведут к набережной, к шашлычницам и пивным заведениями.

Там я отцепился от пелетона и слинял...

Я нарочно прихватил с собой листок и ручку, чтобы написать имя "Владислав" и пустить его по речному ветру. Лети, лети, лепесток, через запад на восток...

И я это сделал.

Имя упорхнуло, а я сказал себе:

- Ну, все, Миша, побаловались - хватит.

И не то чтобы вздохнул с облегчением... Вернее было бы сказать: я отказался от борьбы, я смирился, мне наплевать, какая у меня зарплата, на скромные развлечения хватает - и ладно.

Попробовал сыграть на том фортепиано, что в голове, прелюд Шопена. Начать-то начал, а финал повис в воздухе. Значит, от имени "Владислав" я почти избавился.

Интересно, к кому оно попало. То-то удивится товарищ, когда поймет, что к нему прицепился покойник.

Я шел по набережной, шел, шел и тихо радовался тому, что оглох. Я больше не слышал музыкальных фраз, не радовался им, а слышал обычный шум, и это было хорошо. Очень хорошо.

Еще бы Семенова отыскать, думал я, очень может быть, что он уже дома и открывает коробку с паспортом. Ну и пусть уезжает в землю обетованную. Может, ему там будет лучше. Обязательно будет лучше. Только бы магия имени помогла туда прорваться.

Значит, буду жить без Семенова...

Ничего страшного.

Как-нибудь проживу.

И тут я его увидел.

Сперва, правда, не узнал - тут всякие сумасшедшие попадаются, надеть на голову продырявленную плоскую коробку от пиццы - еще не предел безумия. Но пригляделся - и охнул.

Семенов сидел на лавочке и разговаривал со старушкой. Я так обалдел, что подошел и встал перед ними. Но они не обратили на меня внимания.

Семенов вещал! Старушка обалдело слушала.

- Не внимай льстивой женщине, - торжественно провозглашал Семенов. - Ибо мед источают уста чужой жены, и мягче елея речь ее, но последствия от нее горьки, как полынь, остры, как меч обоюдоострый.

-