– Что вы имеете в виду?

– Она однажды виделась с ним в торговом центре. Вела себя как обычно. Он проводил ее до спортклуба. Она лениво попрощалась: «Пойду подремлю на йоге». Но вышла оттуда через пятнадцать минут со спортивной сумкой и уехала из города.

– Куда? Каким поездом, помните?

– В Саратов. Помню, что вечером. И что СВ. У меня, может быть, осталось что-то в архивах на старом компе. Его через пару дней вернут из сервиса. Я посмотрю.

Больше о страшной смерти Вороновой и сладкой жизни Дария они не говорили. Мир словно сузился до круга света гирлянд в осеннем саду, и время летело так быстро, что Портнов едва успел на последнюю электричку.

Уже стоя в воротах, он окликнул проводившую его Софью:

– Пришлите мне паспортные данные стариков, которые остались без жилья, и их адрес. Попробуем разобраться в этой сказке про заиньку и лисицу.

– Спасибо.

Портнов шел на станцию в полной уверенности, что скоро приедет в этот дачный поселок снова. Если б он знал, по какой причине это произойдет, ни за что бы не уехал.

Семенов сидел у микроскопа:

– Лев Иванович, на теле Вороновой недорогой профессиональный аквагрим. Судя по составу, марки Splash. Нужный оттенок получается, если смешать синий с белым. Сверху нанесен слой рассыпчатой пудры. Очевидно, MUFE Ultra. Закрепляет грим, делает тело визуально плотнее.

– Где такое берут?

– Да все это – товары массмаркета. Их можно купить на «Озоне», «Али-экспрессе», в магазинах карнавальных костюмов… Не отследишь, короче. Особенно перед Хеллоуином, когда на них спрос.

– Значит, он убил ее и нанес грим, одел. А что с венком, платьем? Тоже ширпотреб?

– С платьем свидетельница не ошиблась. Корсет и юбка из нулевых. А вот кружево произведено году в семьдесят третьем. Строчка, которой оно пришито, нефабричная. Самошив. Сверху нашита декоративная тесьма под названием «Шнур-бечевка». Лев Иванович, зацените швейное мастерство маньяка! Он сначала на жертве рукава закрепил, а потом по шву бечеву пустил.

– Вот белошвейка!

– И цветочница. Венок тоже из семидесятых. Но в него, помимо живых, вплетены старые, пластиковые, кладбищенские. На них земляная пыль. Чернозем.

– Не московская, значит?

– Ну да. Хотя центральные области, Северный Кавказ, Поволжье, Западная Сибирь могут быть.

– Что же его так зацепило, что он похоронный венок через полстраны притащил?

– И платье, как на Мэрилин Монро, зашивал.

– А под ногтями у жертвы что?

– Дешевый красный и желтый полиэстер. Крови и кожи убийцы нет. Будто он в скафандре из полиэстера был.

– Кто-то похожий мелькал на камерах у бутика?

– Там концерт ансамбля «Колпак» был. Поют рок-фолк, старинные баллады. Вокруг толпа собралась. И в ней семь мужчин в такой одежде. Ткань востребована у производителей дешевых карнавальных костюмов. Девушки в костюме трупа невесты рядом с ними нет.

– Значит, они с убийцей встретились у бутика.

Семенов открыл фото на экране монитора.

– Вот парень в костюме Грозного. Богато одет, кстати. Вот девушка в костюме Красной Королевы из «Алисы в Стране чудес». Вот Арлекин и Петрушка. Вот дружный спорт гриффиндорцев. Вот три спартанца. А за ними пять богатырей. И у одних маски, у других шлемы в пол-лица. И это я про грим не говорю. Программа распознавания лиц отчаялась.

– Похоже, не она одна.

На экране телефона Гурова высветилось сообщение от Портнова. Он пробил информацию о железнодорожных поездках Вороновой в сентябре. Она действительно ездила в Саратов на три дня в первые дни осени. Билеты оплачены ее картой. По словам проводников, которые запомнили эффектную пассажирку, на обратном пути она нервничала. В дороге ни с кем не откровенничала. Ни с попутчицей, ни с проводником. «Он, как я понял, подбивал клинья», – закончил свое сообщение Портнов.

«Что за человек мог заставить влюбленную девушку стать скрытной? Был ли он вообще?» Чтобы не поддаться этим мыслям, Гуров вспомнил слова своего старого учителя: «Помни, что коллегам, которые поймали Чикатило, много лет казалось, что они гоняются за призраком». Оставалось только доказать себе, что за каждым таким серийным призраком стоит остановленный законом человек из плоти и крови. Скованный страхом и прикидывающийся жертвой. Зверь с натренированным на поиск уязвимых и слабых чутьем.

Крячко и Ароян вскоре поняли, что напрасно пришли в поминальный зал дорогого похоронного агентства, услуги которого оплатила Паршина.

Воронову хоронили в закрытом гробу, вокруг которого собрались все сотрудники бутика Petit Trianon. Юлия Юрьевна в, очевидно, пошитом на заказ брючном костюме, Елена Андреевна в тесном платье-футляре, в котором некрасиво смотрелись ее веснушчатые руки, портнихи, вышивальщица, кондитер и пять менеджеров по продажам в черных шелковых блузках и строгих юбках-карандашах. За их спинами беспокойно маячил садовник, чье алиби в ночь гибели Вороновой – поездка с семьей к теще в Подольск – было тщательно проверено в день обнаружения трупа. Бедняга, кажется, только тогда и зауважал тещу: о том, что зять всю ночь сидел за столом и пил с тестем, она утверждала убедительнее собиравшей во время прихода следователей сумку для отправки в роддом жены.

Особняком среди гостей держалась приехавшая из Пензы тетя погибшей – худенькая женщина в бархатном ободке и черном платье в катышках, чьи заплаканные веки опухли до высокой косточки под изогнутой линией седых бровей. Крячко вызвался проводить ее через сквер до такси, оставив следить за тем, как проходят похороны, наблюдательную Армине.

– Наталья Васильевна, Ольга рассказывала о своем круге общения здесь?

– Скорее о насыщенной жизни, которой жила. Вчера – выставка в Музее моды, сегодня – мастер-класс по чарльстону, завтра – автограф-сессия Даши Дарси в книжной лавке «Под зеленой крышей». Мне казалось, для такой жизни нужны интересные, легкие на подъем друзья. Что может насторожить в людях, которые вышивают, созерцают природу, ходят на пикники и ведут дневники?

– А Ольга вела дневник?

– Ну что вы! Оля была жадной до новых знаний и впечатлений, но не была усидчивой. И потом… Люди так открывались ей, что она – мы еще в ее пятнадцать лет говорили об этом – не хотела записывать ничей секрет.

– Она жаловалась на неприятности или конфликты в последнее время? Может быть, говорила, что опасается какого-то человека? Брала у кого-то крупную сумму денег в долг?

– Она говорила о переезде… Точнее, по секрету, как детскую тайну, – Наталия Васильевна скупо улыбнулась, – сообщила на днях, что скоро ей будет не так далеко добираться до меня. И что она нашла своего Панчо.

– Панчо?

– Знаете, – Наталия Васильевна сдержанно улыбнулась, – после смерти родителей Оля жила с бабушкой по отцовской линии. Та была охранницей в женской тюрьме. После работы отсыпалась. Тут не до воспитания. Да и конец девяностых. Вообще не до книг.

Они присели на лавку. Наталия Васильевна достала из увесистой кожаной сумки шерстяной берет с парой отвалившихся стразинок и надела его, нервно натянув на уши.

– А