голосе Юлии Андреевны мелькнула горечь. – Она историк моды, специалист по люневильской вышивке. Отделочные работы завершились к подписанию бумаг о разводе. И наша бывшая, – Паршина заговорила с издевкой, – предпочла забрать себе другой бизнес, раскрученный. Теперь ее продюсерская компания снимает костюмные драмы про русских цариц для федеральных каналов. А я руковожу этой… кузницей женских грез.

Сыщики усмехнулись.

– А что здесь делала Воронова? – спросил Гуров. – При ней найдены ключ от двери во внутренний дворик, – он достал вещи убитой, – и несколько подарочных карт на небольшие суммы в ваш магазин.

Паршина с грустью посмотрела на упакованный в пакет для вещдоков серебристый клатч:

– Это я ей подарила. Как лучшему и единственному засланному покупателю.

– Это как? – спросил Крячко.

– У нас много покупателей в выходные. Оля приходила сюда в эти дни и притворялась наследницей угольных шахт из Кемерова, которая мается от скуки и без конца пышно выходит замуж за первых встречных. А после развода «лечится» нашими вечерними платьями и присматривает что-нибудь к новой свадьбе с очередным пройдохой: альфонсом, мажором, официантом, барменом, непризнанным гением, кремлевским тузом, актером, чиновником средней руки, экстремалом, бариста. Чего она только не придумывала! А если жених был нерешителен и жаден, Оля делала вид, что забылась, болтая по телефону, и выходила к зеркалам в самом дорогом нижнем белье. И расхаживала в корсете, поясе и чулках вдоль зеркал. Невеста выглядывала из примерочной, видела, как жених пялится на Ольгу с открытым ртом. В итоге виноватый жених покупал невесте дорогой комплект.

– Ловко, – заметил Крячко.

– Зачем ей ключи от дворика? – Гуров указал взглядом на выходившее туда окно в кабинете Паршиной.

– Если клиентка не решалась на покупку, Оля входила через черный вход (он ближе к примерочным) и занимала соседнюю кабину, где заранее висело, мягко говоря, неудачное платье. Девушки выходили к зеркалам одновременно. Невеста видела, что выглядит лучше красотки. Да еще Оля очаровывала ее комплиментами, рассказывала о своих выдуманных неудачах в любви. В общем, лила воду на мельницу гордыни девушки. Та чувствовала себя красивой и легко расставалась с деньгами. Потом они с Олей вместе выбирали все, что полагается к платью: фату, туфли, сумочку… И все были счастливы.

– Еще бы, – хмыкнули сыщики.

Паршина вывела на экран ноутбука видео с камер наблюдения в зале.

– Вот Олин последний день… – она запнулась, – на работе.

В серебристых кроссовках и бомбере, улыбчивая рыжеволосая Воронова была похожа на рыбку, беззаботно плывущую вдоль стоек с платьями, полок и витрин. Самые капризные и нерешительные невесты тянулись за ней к примерочным. Самые скупые женихи доставали кредитки. Самые чопорные матери таяли. Самые взволнованные отцы успокаивались. Администратор звала на помощь все новых консультантов и портних.

– Сколько денег она приносила? – спросил Крячко.

– Иногда до двадцати процентов выручки. Люди хотели идти к алтарю в том же, в чем она стояла на венчании, не понимая ни слова, в церкви на крошечном греческом острове. Или спешила к жениху вдоль океана на Гавайях, как в фильме «Притворись моей женой».

– Вот именно. Притворись. А на самом деле не стояла и не спешила, – посуровел Гуров.

– Может, кто-то скандалил, что выложил кругленькую сумму за платье, услышав лживый рассказ? Заметил, что Воронова не вашего круга? – предположил Крячко.

– У Оли была страничка в соцсетях. – Паршина открыла на ноутбуке пеструю интернет-страницу. Воронова в спорт-зале, на ипподроме, у массажиста, в сауне, в аэропорту, со священником, одетым Элвисом, в часовне в Лас-Вегасе, в примерочных ГУМа и Petit Trianon. – И потом, знаете, Оля не просто «разводила людей на деньги». Ее болтовня была высококлассным сторителлингом.

– Что? – спросили сыщики хором.

– Создавала историю. Рассказывала, какую тиару, – Юлия Юрьевна улыбнулась Крячко, – подарил невесте князь Юсупов. У какого ювелира заказать реплику помолвочного кольца Кейт Миддлтон. Как превратить обычную фату в фату Анджелины Джоли. И клиентки, не задумываясь, покупали диадему с сапфиром под будущее кольцо принцессы и весьма недешевое лаконичное винтажное платье из шелкового сатина, как у Анджелины Джоли.

– Может быть, кто-то из сотрудниц ей завидовал? – спросил Крячко. – Они с таким удовольствием говорили, что Воронова – случайная покупательница, хабалка…

Паршина вздрогнула, как от удара. Покачала головой:

– Поначалу консультанты точили на нее зуб, конечно. У Оли процент от продаж был выше. Но она прирожденный трикстер. По Юнгу.

Поймав удивленный взгляд Гурова, Паршина добавила:

– Психфак Саратовского университета. До брака я была семейным консультантом, популярным у столичной богемы. А потом ко мне пришел спасать свой брак мой будущий муж.

Она снова закурила:

– В общем, Оля скоро всех покорила своей легкостью, обаянием, умением часами говорить о том, что интересно им. С вышивальщицей Валей они вообще дружили. Да все девушки были бы рады рассказать вам об Оле. Просто все, что касалось нее, согласно моему приказу, считалось информацией внутреннего пользования. Ее запрещено разглашать. Наверное, – она снова закурила, – случившееся надо считать каким-то форс-мажором, который должен быть прописан в бумагах…

Паршина беспомощно посмотрела на сыщиков:

– Но кто мог такое предположить?

– Юлия Юрьевна, – мягко заговорил Гуров, – случившееся могло быть местью вам и вашему бизнесу?

– Но внутри ничего не тронули! Да и попробовали бы!..

– Связи мужа помогают?

– Конечно. И потом, – Паршина слабо улыбнулась, – бандитские невесты тоже где-то платья покупать должны.

– Кстати о платье. – Гуров показал одно из фото с места преступления, архив с которыми уже сбросила в рабочий чат Армине. Красивое лицо Паршиной исказилось ужасом.

– Это не наше платье. Оно дешевое и какое-то старое. Но человек, который может помочь…

Юлия нажала кнопку вызова на столе, и на пороге появилась администратор.

– Что вы можете сказать об этом? – Гуров протянул женщине фото.

– Это Оля? – Администратор всхлипнула.

– Елена Андреевна, – мягко произнесла Паршина. – Соберитесь, пожалуйста. Кто же еще поможет? Вы в этом бизнесе сорок лет.

Администратор села в кресло, надела висевшие на шнурке очки.

– Это какой-то кентавр. Гибрид конца семидесятых и нулевых. Смотрите. С одной стороны, – она повернула фотографию к остальным, – рукава и все, что выше корсета, включая строгий воротник-стойку, сшито из кружевного полотна. Так называемого кружева на чехле. В годы застоя им могли украсить манжеты и ворот рубашки жениха, например. Ну и венок, конечно. В семидесятые их носили. Вот. У меня есть.

Она показала на своем телефоне черно-белое фото с очень серьезной невестой в длинном, закрытом платье под руку с женихом.

– Обратите внимание на рукава модели. – Администратор увеличила часть изображения. – Они широкие, ажурные. А здесь, – она снова взяла фото тела жертвы, – рукава в обтяжку. С тесьмой, похожей на какую-то веревку, на шве. Да еще корсет! И от него к вороту тоже тянется эта странная тесьма. Наконец, пусть и прикрытое кружевом, декольте. Непозволительно сексуально для семидесятых. Это как раз стиль нулевых.

– А есть что-то общее с этим платьем? – Гуров показал кадр из мультфильма «Труп невесты».

– Да. Только оно будто бы дошито.

Гуров вспомнил, как