Что ж, София справилась на пять с плюсом. Знали бы, как вообще родилась эта идея…

Но великая княжна принимала похвалу с таким спокойствием, что ни у кого и мысли не возникло, что это не было спланировано.

Владимировичи подарили старинное яйцо Фаберже из цельного куска лазурита, украшенное бриллиантами и платиной. Не припоминаю такого в каталоге Романовых — должно быть, князь подсуетился и приобрел его на аукционе.

Павловичи явно хотели подлизаться и преподнесли сразу несколько подарков: крупную японскую серую жемчужину, икону в драгоценном окладе, и искусно сделанные кубики из драгоценного дерева. Ну хоть кто-то позаботился о том, чтобы цесаревич играл с подарками. Потому что сейчас ему что кубики, что жемчужина… Все потянет в рот.

Впрочем, дядюшка Федор тоже преподнес игрушки. Правда, их тоже было впору ставить на музейную витрину под стекло.

— Солдатики! — восхищенно воскликнул император. — Какие красивые! Два набора…

Цесаревичу пока что было рано с ними играть, но вот император точно оценил. Это были виртуозно расписанные фигурки солдатиков в мундирах середины позапрошлого века. Солдаты, офицеры, полковники и генералы. А какие красавцы-драгуны…

— Ми вам очьень благодарны, ваше импьераторское вьисочьество, — улыбнулась императрица. — Думаю. Чьерьез ньесколько льет это будьет любимая игрушка его высочества…

Было преподнесено еще много икон, статуэток, привели даже пони! А вот мы оказались единственными, кто подарил книгу.

— Соборное уложение от тысячи шестьсот сорок девятого года, — представил подарок обер-церемониймейстер. — Издание, выполненное на заказ и существующее в единственном экземпляре в данном оформлении. Текст адаптирован на современный язык, приложение в виде справочника…

— Красивая книжка! — кивнул император.

— Это подарок со смьислом, — улыбнулась императрица, удивив меня эрудированностью. — Вьедь это первое великое творение предков его вельичьества. Это очень ценный дар, которьий напомьинайет об истории династии. Есльи богу будьет угодно, я просльежу, чтьобы его височьество детально изучил эту книьигу.

Мы с родителями поклонились.

А ее величество Надежда Федоровна меня приятно удивила! Бывшая Виктория Великобританская всего пару лет как была российской императрицей, а уже так хорошо разбиралась в истории. Она неплохо выучила язык, пусть и говорила с сильнейшим акцентом. Но выучила же! И много читала, изучала историю и культуру. Такая работоспособность была достойна восхищения.

— Мы безмерно счастливы знать, что дар пришелся вам по душе, — с поклоном проговорил мой отец.

Наше показательное выступление закончилось, церемониймейстер знаком попросил нас вернуться к шатру и объявил новых дарителей. Опять какая-то драгоценность, уже даже неинтересно.

А затем объявили еще одних светлейших князей. Точнее, одного.

— Николай Владимирович Юрьевский-Романовский с даром!

Я прислонился к опоре шатра, внимательно наблюдая за человеком, вызывавшим у меня столько подозрений. И действительно, слуги даже не внесли — выкатили на тележке здоровенную коробку, на которую едва хватило оберточной бумаги.

— Ваши императорские величества, — поклонился потомок Александра Второго. — Этот дар может показаться не таким ценным, как алмазы и драгоценные яйца. Но именно в нем заключена душа России. Моя семья смиренно просит вас принять это произведение искусства уральских мастеров…

С коробки сорвали бумагу, Юрьевский потянул за ниточку, и стенки коробки упали, явив взгляду гостей изящно вырезанную из цельного куска гранита вазу. Такими украшались многие комнаты в Зимнем, их любили ставить в садах и оранжереях.

— Мастера уральские, гранит карельский, — гордо пояснил светлейший князь.

Это действительно была искусная работа. Камень был опутан золотистыми веточками, на которых красовались фигурки птиц. Глаза, клювы и элементы оперения были украшены разноцветными камушками.

Но главным был именно гранит. Карельский — как раз из тех мест, где были замечены Искажения. Здоровенный кусок, размеров которого хватило бы, чтобы вызвать аномалию.

Глава 4

— Приехали, Алексей Иоаннович.

Лаврентий заглушил мотор перед невзрачным кирпичным забором. Это было тихое, если не сказать глухое, место. Но живописное. Деревня Судаково, раскинувшаяся на берегу озера с таким же названием, не больше полусотни домов. Минут двадцать до Кексгольма на автомобиле.

— Выходим, — велел я Аграфене, и помощница молча нажала на рычаг своей двери. — Времени мало.

Выбравшись, я огляделся. Тихая улочка упиралась в озеро, откуда сейчас бодро топали два пацана с удочками и небольшим ведерком. Видимо, рыбалка удалась. Сейчас я им безумно завидовал, но меня ждали дела поважнее.

Нас с Феней интересовал дом номер двадцать по Ямской улице. Тот самый, что спрятался за каменным забором.

— Далеко же они забрались, — хмыкнул я, отодвигая ветви сирени, чтобы разглядеть табличку. Из прикрученного к воротам почтового ящика раздавалось низкое и негостеприимное гудение. Кажется, осы решили свить там гнездо.

Аграфена пожала плечами и чуть расслабила узел своего галстука.

— Технически — в тот момент их никто не спрашивал. Решать нужно было быстро, счет шел на минуты. Но и отказываться было не в их интересах. Черт, ну и жара…

Это да. Июль выдался аномально теплым. Даже здесь, ближе к Финляндии, температура не падала ниже тридцати градусов уже третью неделю.

— Надеюсь, их хотя бы предупредили о нашем визите.

— Я написала сообщение. Для звонка было слишком рано. Мы же в шесть выехали…

— Что ж, тогда высока вероятность, что нас не ждут. Ладно, идем.

Возле забора раскинулся уже слегка пожухлый куст сирени. Я дернул за ручку калитки — заперто.

— Лучше все же позвони сейчас, на всякий случай, — велел я. — Не хочу орать на всю улицу.

Феня молча кивнула, набрала номер и прислонила трубку к уху. Где-то в глубине дома раздалась громкая трель телефонного звонка.

— Доброе утро, Оксана Вадимовна. Это Аграфена. Да, та самая. Вас не затруднит открыть нам калитку? — Феня взглянула на меня и жестом изобразила переполох. Понятно, нас не ждали. Что ж, тем занимательнее будет эффект от воссоединения. — Да, мы уже здесь. Благодарю.

— Кажется, мы их разбудили, — пожала плечами помощница.

— Что поделать, — отозвался я. — Времени мало, а я хочу кое-что выяснить перед получением назначения. Так что не одним нам с тобой вставать ни свет ни заря.

Со стороны дома послышались торопливые шаги — ноги хрустели по мелкой гранитной крошке, затем заскрежетал засов калитки, и перед нами возникла Оксана Костенко.

— Доброе… утро, ваша светлость. Доброе утро, Аграфена… Что же вы не позвонили, у меня совсем ничего не готово!

Молодой журналистке явно пошел на пользу отдых в глуши. Она загорела, выглядела