маленького сердца, кровь - слишком много крови - хлынула в область вокруг сердца, и команда не могла отсосать достаточно быстро. Что-то было очень плохо. Разрез показал, что первоначальный диагноз был неверным. У Пэтти было не одно отверстие, как думали врачи, а несколько в центре сердца. Никто из хирургов не видел такого состояния раньше. Деннис и его команда накладывали швы так быстро, как только могли, сделав одиннадцать стежков в самом большом отверстии, но кровотечение продолжалось, подавляя их усилия, заслоняя поле зрения и делая невозможным полное восстановление. Через сорок минут они отключили девочку от аппарата, но прошло еще сорок три минуты, прежде чем Деннис признал свое поражение. Пэтти умерла за день до своего шестого дня рождения.

Месяц спустя Деннис повторил попытку, оперируя вместе с коллегой двухлетнюю Шерил Джадж, за которой наблюдал тридцатидвухлетний Кларенс Уолтон "Уолт" Лиллехей, которого впоследствии назовут отцом хирургии открытого сердца. У Шерил был диагностирован дефект межпредсердной перегородки - единственное отверстие в стенке между двумя верхними камерами сердца. И снова это врожденное заболевание, если его не лечить, вскоре окажется смертельным для ребенка.

На этот раз, когда хирург вскрыл сердце, возникла другая проблема : из коронарных сосудов начал выходить воздух, блокируя поток крови. Один из техников (который, как выяснилось позже, страдал от легкой простуды) допустил, чтобы резервуар с чистой кровью в аппарате иссяк, и накачал пациентку воздухом, отравляя ее мозг, сердце и печень. Последствия были катастрофическими. Через восемь часов Шерил Джадж умерла. Трагический случай человеческой ошибки - и все это на совершенно незнакомой территории - омрачил результаты усилий хирургов по расширению границ медицинских возможностей.

Эти разрушительные неудачи большинству из нас трудно воспринимать. Мы даже можем почувствовать себя возмущенными идеей экспериментов, которые имеют последствия для жизни и смерти. Однако для этих пациентов единственной надеждой было хирургическое вмешательство. Оглянувшись назад, мы можем понять, что большинство современных медицинских чудес, в том числе операции на открытом сердце при поражении сосудов и клапанов, когда-то были несбыточной мечтой первопроходцев в медицине. Как писал кардиолог доктор Джеймс Форрестер, "в медицине мы больше учимся на ошибках, чем на успехах. Ошибка обнажает истину". Но истинность высказывания Форрестера сама по себе мало что делает для того, чтобы облегчить остальным из нас преодоление болезненных побочных эффектов неудач. Нам нужно немного больше помощи, чтобы преодолеть эмоциональные, когнитивные и социальные барьеры на пути к удачному провалу.

Почему так трудно потерпеть неудачу?

Потерпеть неудачу сложно по трем причинам: отвращение, замешательство и страх. Отвращение относится к инстинктивной эмоциональной реакции на неудачу. Путаница возникает, когда мы не имеем доступа к простой, практичной системе для различения типов неудач. Страх возникает из-за социального порицания неудачи.

В повседневной жизни большинство из нас никогда не столкнется с такими серьезными неудачами, какие пережил Кларенс Деннис, но все же опыт элитных неудачников, таких как Деннис, может быть полезен - точно так же, как наблюдение за профессиональными спортивными командами может помочь и вдохновить спортсмена в выходные . Даже если вы не новатор в медицине и не профессиональный спортсмен, полезно понять, с чем они сталкиваются и что преодолевают, чтобы продвинуться в своем деле. Если Роберт Ф. Кеннеди, чья цитата открывает эту главу, был прав, утверждая, что великие достижения требуют великих неудач, то большинству из нас есть над чем поработать.

Хотя в тот апрельский день в Миннеаполисе не было проведено первой успешной операции на открытом сердце, сегодня десять тысяч хирургов в шести тысячах центров по всему миру ежегодно выполняют более 2 миллионов этих спасительных медицинских процедур - как правило, с использованием сложного, усовершенствованного потомка аппарата Денниса для шунтирования сердца и легких. Прошло еще четыре года, прежде чем Деннис и его команда провели первую успешную операцию с использованием этого аппарата, и это произошло в Медицинском центре SUNY Downstate в Нью-Йорке. В течение этих четырех лет Деннис и другие хирурги не только продолжали испытывать неудачи с этими ранними аппаратами, но и пытались найти другие инновационные способы решения сложных проблем кардиохирургии, которые также были в той или иной степени неудачными (наряду с небольшими успехами).

Отвращение: спонтанная эмоциональная реакция на неудачу

Неудачи никогда не приносят удовольствия, и нигде это не проявляется так ярко, как в больницах, где на карту поставлены жизнь и смерть. Но даже обычные неудачи - наши ошибки, неважные вещи, которые мы делаем неправильно, маленькие поражения, когда мы надеялись на победу, - могут быть удивительно болезненными и с ними трудно смириться. Вы споткнулись на тротуаре; комментарий на собрании провалился; вы оказались последним ребенком, выбранным в команду на импровизированном футбольном матче. Небольшие неудачи, конечно, но для многих из нас они очень болезненны.

С рациональной точки зрения мы знаем, что неудачи - это неизбежная часть жизни, безусловно, источник обучения и даже необходимое условие прогресса. Но, как показывают исследования в области психологии и нейронауки, наши эмоции не всегда совпадают с нашим ясным и рациональным пониманием. Многочисленные исследования показывают, что мы по-разному обрабатываем негативную и позитивную информацию. Можно сказать, что у нас "предвзятое отношение к негативу". Мы воспринимаем "плохую" информацию, включая мелкие ошибки и неудачи, с большей готовностью, чем "хорошую". Нам сложнее отпустить плохие мысли по сравнению с хорошими. Мы помним негативные события, которые с нами происходят, ярче и дольше, чем позитивные. Мы обращаем больше внимания на негативную, чем на позитивную обратную связь. Люди быстрее интерпретируют негативные выражения лица, чем позитивные. Плохое, проще говоря, сильнее хорошего. Это не значит, что мы соглашаемся с ним или ценим его больше, скорее, мы больше его замечаем.

Почему мы так чувствительны к негативной информации и критике? По-видимому, это дало ранним людям преимущество в выживании, когда угроза отвержения со стороны племени могла означать смерть. Поэтому мы были непропорционально чувствительны к угрозам, даже просто межличностным - выглядеть плохо в глазах других. Сегодня многие межличностные угрозы, с которыми мы сталкиваемся в повседневной жизни, не являются по-настоящему опасными, но мы жестко настроены на то, чтобы реагировать на них, даже слишком остро. Мы также страдаем от того, что знаменитый психолог Дэниел Канеман назвал "неприятием потерь" - склонностью переоценивать потери (денег, имущества или даже социального статуса) по сравнению с эквивалентными выигрышами. В одном из исследований участникам подарили кофейную кружку, а затем предложили продать ее. Чтобы расстаться с кружкой, участники должны были получить в два раза большую компенсацию, чем та сумма, которую они готовы были заплатить за ее приобретение.