Шрифт:
Закладка:
Юнг, наследник Фрейда
Они впервые встретились в Вене, 3 марта 1907 года, на семейном ужине у Фрейда, Эмма Юнг тоже присутствовала там. Их беседа в несколько дней была описана Питером Гэем, последним биографом Фрейда, как «оргия профессиональных дискуссий, перемежающаяся семейными трапезами и собранием Психологического общества по средам» [3]. Обмен письмами и встречи между двумя мужчинами происходили все чаще. Между ними установились отношения, похожие на отношения отца и сына (Фрейду было 50 лет, а Юнгу – 31 год).
Друг и биограф Фрейда, Эрнест Джонс пишет, что он назначил Юнга своим «сыном и научным наследником», своим «дофином» и что он «был уверен, что нашел в нем своего прямого последователя», единственного, кто мог бы «спасти психоанализ от опасности стать еврейской национальной профессией» [4]. До появления Юнга все ученики Фрейда были евреями, как и он. Психоанализ считался тогда еврейским делом, что, в обширном контексте антисемитизма, не способствовало его распространению.
Фрейд понимает, что Юнг может сыграть важнейшую роль для легитимации его теорий вне маленького, замкнутого медицинского и научного сообщества. Юнг быстро добивается этого, ему удается распространить взгляды Фрейда среди большого количества немецких и цюрихских врачей, таких как Эйген Блейлер, который уже вел переписку с Фрейдом с 1904 года, но на определенной дистанции. С конца 1907-го Цюрих становится вторым после Вены бастионом зарождающегося психоаналитического движения. В апреле 1908-го Юнг был назначен организатором первого Международного конгресса психоанализа в Зальцбурге и стал главным редактором первого журнала психоаналитического движения.
В сентябре 1909-го Фрейд и Юнг были приглашены в Университет Кларка (Вустер, Массачусетс). Это их первое путешествие в Соединенные Штаты. Они отправляются в сопровождении двух верных учеников Фрейда, венгра Шандора Ференци и валлийца Эрнеста Джонса, чтобы провести там серию конференций о психоанализе и своих работах. «Вчера Фрейд начал конференции, – пишет Юнг своей жене 8 сентября. – Он имел огромный успех. Именно здесь мы двигаемся вперед, и наше дело медленно, но верно становится сильнее» [5].
Фрейд и Юнг удостаиваются званий почетных докторов Университета Кларка и дают множество интервью средствам массовой информации. В течение этих семи недель, и особенно в течение двух недель путешествия на корабле, они плотно общаются и почти ежедневно анализируют свои сны. Однако эта поездка богата на инциденты: Фрейд теряет сознание, когда Юнг рассказывает ему историю о трупах, которые были найдены мумифицированными в результате естественного процесса в каких-то болотах на севере Германии. Он признается Юнгу позже, что он увидел в этом знак того, что тот бессознательно желал его смерти. В другой раз Фрейд рассказал сон, который побудил Юнга задать несколько вопросов о его личной жизни, чтобы лучше понять ключ ко сну. Фрейд отказался, объяснив, что он рискует таким образом потерять свой авторитет. «В этот момент он его и потерял, – пишет Юнг. – Эта фраза запечатлелась в моей памяти. Она уже предвосхищала для меня неминуемый конец наших взаимоотношений. Фрейд ставил личный авторитет важнее истины» [6].
Разногласия и разрыв
После медового месяца, длившегося почти два года, в 1909 году между Юнгом и Фрейдом начали проявляться напряжение и разница во взглядах. Несмотря на то что они продолжали общаться и работать вместе над развитием психоанализа до весны 1914-го (дата отставки Юнга с поста президента Международной ассоциации психоанализа), их отношения не прекращали ухудшаться по личным причинам и в связи с растущими разногласиями. Фрейд был убежден, что Юнг хотел занять его место во главе психоаналитического сообщества и что он был готов (символически) убить своего отца. Юнг, в свою очередь, считал, что Фрейд становится негибким в своей позиции из-за страха потерять контроль над движением, которое он основал. Это приведет впоследствии к тому, что большинство самых ранних учеников Фрейда покинут его, ведь он будет отвергать тезисы, противоречащие его собственным: Альфред Адлер, Вильгельм Штекель, Карл Абрахам, Отто Ранк, Шандор Ференци.
Первым предметом разногласий между Юнгом и Фрейдом стало значение, которое последний придавал сексуальности. Хоть Юнг и поддерживал теорию Фрейда о вытеснении (люди вытесняют в бессознательное неприемлемую идею или слишком серьезную травму), он все же отвергал теорию о том, что любое вытеснение имело сексуальное происхождение. Он был убежден, что другие факторы тоже могут учитываться, например, проблема социальной адаптации или давление трагических обстоятельств жизни. Кроме того, Фрейд признает либидо, эту силу, которая является жизненным двигателем, это стремление к самосохранению, именно продуктом сексуальности, с чем Юнг, вдохновившись теориями французского философа Анри Бергсона о жизненной силе, не соглашается, стараясь доказать, что либидо имеет куда более широкое измерение. Встревоженный сомнениями своего преемника, Фрейд обращается к нему с грозным наказом, который Юнг потом вспомнит в автобиографии:
«“Мой дорогой Юнг, пообещайте мне никогда не оставлять теорию сексуальности. Это самое важное! Видите ли, мы должны сделать это догмой, непоколебимой крепостью”. Он говорил это мне, полный страсти, тем же тоном, как отец говорит: “Пообещай мне одну вещь, мой дорогой сын: каждое воскресенье ходить в церковь!”» [7].
Второй основной пункт несогласий касался бессознательного. Юнг отрицал фрейдистскую идею, согласно которой бессознательное главным образом является местом вытеснения (преимущественно сексуальных желаний): он был убежден, что бессознательное намного богаче. Для него речь идет о широкой неисследованной территории, которая пытается общаться с нашим Эго через символы (поэтому так важны толкования снов), и бóльшая часть таких символов не связана с подавленной сексуальностью. Более того, если Юнг и придерживался концепции Фрейда о личном бессознательном, он все больше убеждался в том, что в человеческой психике существуют более глубокие слои, связывающие каждого с его предками, культурой, цивилизацией, к которой он принадлежит. Фрейд признает существование в бессознательном того, что он называет «архаичными останками», реликтами прошлого, но Юнг идет гораздо дальше и полагает, что есть врожденная универсальная психическая структура, которая объединяет наши жизни с историей предков через столетия и которую он называет «коллективное бессознательное» (я вернусь к этому понятию позже).
С самого детства Юнг видел сны, которые связывали его с давно прошедшими временами или с универсальными мифами. Когда он пересекал Атлантический океан в 1909 году в компании Фрейда, он увидел сон, глубоко его поразивший, в котором он жил в двухэтажном доме. Он находился наверху, в красивом зале с мебелью в стиле рококо и с потрясающими картинами на стенах. Спустившись на первый этаж, он обнаружил более мрачную атмосферу, похожую на Средневековье: красно-коричневая плитка на полу, гобелены на стенах. Потом он спустился по каменной лестнице в подвал и нашел прекрасную сводчатую комнату римской эпохи. Пол покрыт большими каменными плитами. Он замечает, что одна из них снабжена кольцом; он тянет за него и видит небольшую каменную лестницу, которая ведет его в каменистый грот. На земляном полу он обнаруживает остатки первобытной цивилизации, а также кости и два человеческих черепа. Когда он рассказывает о сне Фрейду, того интересуют только черепа и он спрашивает, что это за двое людей, которых Юнг желал бы видеть мертвыми. Юнг в ужасе от такой интерпретации, он считает ее слишком упрощенной. Он анализирует свой сон совсем иначе: верхний этаж дома представляется ему сознательным Эго, а все другие этажи – чем ниже, тем более бессознательные и скрытые слои его психики, вплоть до первобытного человека, который до сих пор спрятан в нем.
Спор на эту тему между ними стал еще более ожесточенным, когда Юнг опубликовал крупную
