взаимное соглашение о том, что ученые и другие исследователи оставят религию в покое или ограничатся лишь несколькими боковыми взглядами, поскольку люди так расстраиваются при одной только мысли о более интенсивном исследовании. Я предлагаю разрушить это предположение и исследовать его.

Я хочу знать, почему, и я хочу видеть веские, подкрепленные фактами причины, а не просто апелляцию к традиции, которую я отвергаю. Если традиционный плащ уединения или "убежища"

Мы должны знать, почему мы это делаем, поскольку можно убедительно доказать, что мы платим ужасную цену за наше невежество. Это определяет порядок действий: Во-первых, мы должны рассмотреть вопрос о том, следует ли снять первое заклинание - табу.

Конечно, написав и опубликовав эту книгу, я делаю поспешный шаг и пытаюсь снять первое заклятие, но надо же с чего-то начинать. Поэтому, прежде чем продолжить и, возможно, усугубить ситуацию, я сделаю паузу, чтобы защитить свое решение попытаться снять это заклятие. А затем, приведя аргументы в защиту начала проекта, я начну его! Не отвечая на большие вопросы, которые мотивируют все предприятие, а задавая их, как можно осторожнее, и указывая на то, что мы уже знаем о том, как на них ответить, и показывая, почему нам нужно на них ответить.

Я философ, а не биолог, антрополог, социолог, историк или теолог. Мы, философы, лучше задаем вопросы, чем отвечаем на них, и это может показаться некоторым людям комичным признанием бесполезности: "Он говорит, что его специальность - только задавать вопросы, а не отвечать на них. Какая ничтожная работа! И за это ему платят?" Но каждый, кто когда-либо решал по-настоящему сложные задачи, знает, что одна из самых трудных задач - найти правильные вопросы, которые нужно задать, и правильный порядок их постановки. Вы должны выяснить не только то, чего вы не знаете, но и то, что вам нужно знать, но не нужно знать, и то, что вам нужно знать, чтобы выяснить, что вам нужно знать, и так далее. Форма, которую принимают наши вопросы, открывает одни пути и закрывает другие, и мы не хотим тратить время и энергию на то, чтобы лаять не на те деревья. Философы иногда могут помочь в этом деле, но, конечно, часто они тоже мешают. Тогда приходится приходить другому философу и пытаться навести порядок.

Мне всегда нравилось, как это сформулировал Джон Локк в "Послании к читателю".

в начале своего "Очерка о человеческом понимании" (1690):

. . . достаточно честолюбия, чтобы быть занятым в качестве подсобного рабочего, чтобы немного расчистить землю и убрать часть мусора, лежащего на пути к знанию;-которое, несомненно, было бы гораздо более развито в мире, если бы усилия изобретательных и трудолюбивых людей не были бы сильно загромождены ученым, но легкомысленным использованием неотесанных, заезженных или непонятных терминов, введенных в науки и превращенных в искусство, до такой степени, что философия, которая есть не что иное, как истинное знание вещей, считалась непригодной или неспособной быть введенной в благовоспитанную компанию и вежливую беседу.

Другой мой философский герой, Уильям Джеймс, как никто из философов, осознавал важность обогащения философской диеты из абстракций и логических аргументов большим количеством фактов, добытых тяжким трудом, и всего около ста лет назад он опубликовал свое классическое исследование "Разновидности религиозного опыта". В этой книге мы будем часто ссылаться на него, потому что это сокровищница идей и аргументов, которые слишком часто упускаются из виду в последнее время, и я начну с того, что использую старую историю, которую он рассказывает, в новых целях: История, которую часто рассказывают проповедники возрождения, - это история о человеке, который обнаружил, что ночью сползает вниз по склону пропасти. Наконец он зацепился за ветку, которая остановила его падение, и несколько часов цеплялся за нее в страданиях. Но наконец его пальцы разжались, и с отчаянным прощанием с жизнью он позволил себе упасть. Он упал всего на шесть дюймов. Если бы он отказался от борьбы раньше, его агония была бы облегчена". [James, 1902, p. III].

Подобно проповеднику возрождения, я говорю вам, религиозные люди, которые боятся нарушить табу: "Отпустите! Отпустите! Вы едва ли заметите падение!

Чем скорее мы приступим к научному изучению религии, тем быстрее развеются ваши самые глубокие страхи. Но это всего лишь просьба, а не аргументов, поэтому я должен продолжать отстаивать свою точку зрения. Я прошу только, чтобы вы постарались сохранять непредвзятость и воздерживаться от предвзятого отношения к моим словам из-за того, что я философ-безбожник, в то время как я аналогичным образом делаю все возможное, чтобы понять вас. (Я - яркий человек. Мое эссе "Светлые вещи" в New York Times от 12 июля 2003 года привлекло внимание к попыткам некоторых агностиков, атеистов и других приверженцев натурализма придумать новый термин для нас, неверующих, и многочисленные положительные отклики на это эссе помогли убедить меня написать эту книгу. Были и негативные отклики, в основном возражавшие против выбранного термина

[не мной]: яркий, что, казалось, подразумевало, что другие тусклые или глупые. Но этот термин, созданный по образцу весьма успешного захвата гомосексуалистами обычного слова "гей", не обязательно должен иметь такой подтекст. Те, кто не геи, не обязательно хмурые; они натуралы. Те, кто не яркие, не обязательно тусклые.

Возможно, они захотят выбрать себе имя. Поскольку, в отличие от нас, светлых, они верят в сверхъестественное, возможно, они захотят называть себя суперлюдьми: Это приятное слово с положительными коннотациями, как гей, яркий и натурал. Некоторые люди не захотят общаться с открытыми геями, а другие не захотят читать книги откровенно ярких людей. Но для всего есть первый раз. Попробуйте. Вы всегда сможете отказаться, если это станет слишком оскорбительным).

Как вы уже поняли, для нас обоих это будет нечто вроде американских горок. За последние несколько лет я взял интервью у многих глубоко религиозных людей, и большинство из них никогда не беседовали на подобные темы с кем-то вроде меня (а я, разумеется, никогда раньше не пытался затронуть столь деликатные темы с людьми, столь непохожими на меня), так что было более чем несколько неловких сюрпризов и досадных недопониманий. Я многому научился, но, несмотря на все мои старания, я, несомненно, возмущу некоторых читателей и продемонстрирую свое невежество в вопросах, которые они считают очень важными. Это даст им удобный повод отбросить мою книгу, не задумываясь о том, с какими пунктами в ней они не согласны и почему. Я прошу их не прятаться за этим предлогом и продолжать работу.

 

Они