Шрифт:
Закладка:
Он ненадолго замолчал. Гедимин молча щурился на тёмный экран. «Сдал. Даже не сомневаюсь. Это же Маккензи…» — он поморщился и снова вытер слюну. «А я был один.»
— Серьёзно? В одиночку обогнали мировые лаборатории радиосинтеза? — усмехнулся Фостер. — В одиночку за неделю перерабатывали семь тонн сырья? И реактор, и бомбы для Лиска, — всё в одни руки? Хорошо звучит, но что-то не верится.
«Я — сармат, а не „макака“,» — ответил Гедимин, гордо вскинув голову. «Это вы ни астероида не умеете.»
— Да-да, легендарный сарматский атомщик, — махнул стальной «лапой» «Рузвельт». — Мистер Конар долго вас расхваливал. Он считает, что вы мертвы. Мы не стали его разубеждать. Во избежание лишнего шума и волнений. Профессор уже не молод и не слишком здоров, не хватало ещё ему лететь на Луну из-за сармата-преступника…
Гедимин молчал. Хотелось прижать к груди ладонь — невидимые обручи снова сдавили рёбра, и воздух еле-еле проходил в лёгкие. «Хорошо, что Конар жив. Плохо, что всё так повернулось…»
«Он ни при чём,» — напечатал он. «Кенен тоже. Это мой ирренций. С ним работал я.»
— Да-да, — усмехнулся Фостер. — Маккензи именно так это и описывал. Как вы угрозами и побоями заставили его снабжать вас деньгами и ураном, работать связным и отдать полбазы под ваши опыты. А он ничего не понимал и вообще ни при чём. Обычная песня мистера Маккензи. Но вы-то зачем её повторяете? Что конкретно он делал, кроме того, что предлагал заменить плутоний ураном? Говорите спокойно, «Кецаль». Чего вы боитесь?
Гедимин молча качнул головой. «Похоже, они не вчера заподозрили неладное. Кенен давно был под присмотром. А потом на него нажали, и вот…»
Шериф издал негромкий смешок.
— Будете покрывать его до последнего? Зря. Он того не стоит. Дрянной сармат, и был бы дрянным человеком. Тогда поговорим о…
На посту снова зажглась красная лампа. К стеклу быстрой походкой приближался человек в белом комбинезоне.
— Шериф Фостер, заканчивайте допрос, — сердито сказал он. — Гедимин недавно перенёс тяжелейшую операцию. Видите, он уже не держится на ногах? Хотите слить в канализацию трое суток моей работы?
Гедимин ожидал, что экзоскелетчик просто отодвинет медика и передаст его охране, но тот, напротив, подался назад. Экран переговорного устройства позеленел и погас — сеанс был окончен.
— Работайте дальше, док, — отозвался шериф, жестом приказав охраннику смотать провода и закрыть трубу. — Постарайтесь к суду поставить его на ноги. Не хочу, чтобы полицию Кларка обвиняли в изуверстве. Этот сармат нужен нам живым и здоровым. Чем здоровее, тем лучше.
Издав ещё один смешок, он развернулся и двинулся к выходу. Двое экзоскелетчиков пошли за ним. Доктор Фокс, проводив их сердитым взглядом, пошёл к шлюзу гермобокса и минуту спустя был уже внутри — деловито щупал пульс Гедимина, сверяясь с показаниями датчиков.
— Я разрешил им донимать вас не более пятнадцати минут, — говорил он, заменяя пустые ампулы в дозаторе. — Не ожидал, что придётся выгонять их силой. Из-за идиотского доноса пытать раненого! Надеюсь, у Фостера хватит совести заплатить вам компенсацию.
Гедимин криво ухмыльнулся, поднимаясь на ноги.
— Они говорят правду, — проговорил он, подставив ладонь, чтобы не капать слюной на пол. — Я преступник. Зря ты так ко мне заходишь.
Питер сердито фыркнул, почти по-сарматски.
— Отдыхайте, Гедимин. Они настояли на ежедневных допросах. После такого издевательства любой себя оговорит. Постараюсь их одёргивать, насколько это возможно. Фостер очень хочет повышение, но не приносить же вас ему в жертву!
Гедимин хмыкнул, глядя медику вслед. «В самом деле не верит или просто успокаивает? А, в любом случае, — не бросаться же на него. Вот если Фостер сюда залезет — посмотрим…»
20 февраля 25 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
— И охота же вам его выгораживать, — негромко хмыкнул шериф Фостер, прочитав очередной ответ Гедимина. Сармат угрюмо сощурился. Этот допрос был третьим и шёл уже двадцать минут — каждый раз немного дольше, по мере выздоровления допрашиваемого. Гедимин сидел на полу — он не устал, но и не видел смысла тратить силы. «Они видели меня вспоротым снизу доверху,» — напомнил он себе, в очередной раз вытерев слюну с подбородка и щёк. «Сдирали скафандр вместе с кожей. Поздно показывать гордость.»
— Пойдём сначала, — снова заговорил Фостер, и Гедимин досадливо сощурился. — Вы утверждаете, что собрали синтезирующий реактор. Кто давал вам сырьё и задания на синтез?
«Линкен,» — напечатал Гедимин. «Он мёртв. До него уже не доберутся,» — думал он, но всё равно щурился — даже мёртвого Линкена выдавать «макакам» не хотелось.
— Линкен Лиск, известный как «Взрывник», — задумчиво проговорил шериф. — Вы работали только с ним? Больше никто не помогал вам?
Гедимин кивнул, не прикасаясь к переговорному устройству.
— Вы в одиночку собрали реактор, цех для переработки, каждые два месяца вынимали готовый ирренций и отделяли от сырья, — Фостер сверился с распечаткой, громким щелчком металлической «клешни» отогнал от неё любопытного охранника и продолжил:
— В течение каждого цикла вы перерабатывали шесть-семь тонн сырья. Сколько времени на это уходило?
«Семь-десять дней,» — напечатал Гедимин. Шериф замолчал на несколько секунд, снова поднял распечатку на уровень «глаз» экзоскелета и выразительно усмехнулся.
— Семь дней на то, чтобы вынуть сырьё, отделить от него ирренций и снова загрузить реактор? Вы утверждаете, что проделывали это в одиночку? Ни сармат, ни человек не помогал вам? Вы один заменяете огромный завод?
Гедимин досадливо сощурился.
«Я — сармат, а не макака,» — ответил он. «Обычная тяжёлая работа.»
— Боюсь спрашивать, что ещё для вас обычно, — пробормотал Чарльз, перебирая листы распечатки. — Ладно… Теперь о подземном реакторе. Где вы его взяли?
