Шрифт:
Закладка:
Уже к 19:45 я понял, что не способен перенести пирожковую пытку и надо менять дислокацию. Немного поразмыслив, я поразился тому, что не подумал о самом очевидном, безопасном и теплом месте для наблюдения за толпой — на выходе из метро у самых турникетов. Это было идеально — там не дежурили патрули, было тепло, не пахло едой и был отличный вид на проходящий пассажиропоток. Забегая вперёд, следующий час я потратил, безрезультатно вглядываясь в лица проходящих мимо сотен людей.
[1] Семейство графических ускорителей, созданных фирмой 3dfx Interactive.
Один-ноль в Вашу пользу
Я узнал его сразу, хотя заранее волновался, вспомню ли я одежду или сумку на случай, если лицо вдруг будет частично скрыто или будет неудачный ракурс. Папа был одет в темно-серый почти чёрный демисезонный плащ, на голове — кожаная кепка, в руках — бессменный дипломат, и лицо почему-то куда круглее привычного. Вместо ожидаемого волнения я почувствовал радость и умиление, по лицу поползла непроизвольная улыбка, одновременно я инстинктивно отвернул голову, чтобы не быть узнанным, хотя, естественно, это было лишним. Даже если бы папе я, образца 2021 года, и показался каким-то знакомым, то уж точно он бы не подумал о настолько невероятных метаморфозах времени, благодаря которым я сейчас находился в одной с ним реальности всего на 3 года его младше. Второй раз за день вспомнил я про маски — сейчас бы мне было бы куда комфортнее следовать за ним в толпе, скрывая лицо. Первый же раз был, когда я при входе в метро автоматически достал и почти надел маску, но вовремя опомнился.
От выхода из метро папа пошёл сразу к платформе, пройдя, кстати, довольно далеко от места моего первого дежурства. Не смени я позицию, мог был вполне его проглядеть.
Следуя за папой, я вошёл в вагон электрички до Сергиева-Посада, отправление в 21:05, остановки: Лосиноостровская, Мытищи, Пушкино, далее везде. Мы прошли несколько вагонов насквозь в поисках места, в итоге пришлось остановиться в моторном, с деревянными сидениями. Хотя вагон не был забит битком, удобного места для наблюдения мне не нашлось, и я решил пока постоять в тамбуре, к которому папа уселся спиной. До Пушкино он никуда бы от меня не делся, а на двух крупных остановках, возможно, кто-то из его соседей выйдет, и я присяду рядом.
Долгие тридцать минут пути я размышлял, как начну разговор, как преподнесу главное, как докажу, что это действительно я, не отпугнув, а, наоборот, заинтриговав и заставив себя слушать. Важно сходу ошарашить, ввести в ступор, и только тогда уже подавать тезисы и просьбы, пока мозг не очухался и не включил критическое мышление. По опыту я знал, что дальше двух-трёх фраз такой диалог сложно спрогнозировать. Кратко я сформулировал для себя такой сценарий: «Привет! Ага, ты меня узнал! Не волнуйся, да это я и есть. Как докажу? Ну, смотри: первое, второе, третье… Не спрашивай, как и почему, я сам не знаю. Что мне надо? Мне нужна помощь на первое время с жильём едой или деньгами». Дальше уже как пойдёт…
В раздумьях стало вполне очевидно, что с собой молодым мне встречаться не стоило, понимая свою реакцию на такое незаурядное событие. Помимо ненужных вопросов о будущем всего человечества меня бы ждало отдельное сомнительное удовольствие — уворачиваться от вопросов о будущей личной жизни. Не хотелось самого себя почти ни о чём предупреждать, ни от чего предостерегать, весь жизненный опыт мне сейчас казался ценным, повлиявшим на развитие личности. Если что-то исправить, вдруг я в будущем изменюсь, приму другие решения? Отдельно опасался, что могу словить апатию в молодости, зная, что в будущем у меня всё хорошо.
Генеральный план мог бы провалиться, ведь я совсем не подумал, как без денег куплю билет на электричку. Наверное, окружающая обстановка вернула мои мысли и ощущения полностью в то время, когда я минимум дважды в день путешествовал на пригородных поездах по проездному, не думая о билетах. На моё счастье, турникетов на перронах ещё не поставили, да и контролёры не спешили работать.
Моё уединение в тамбуре почти никто не нарушал, не считая продавцов, которые проходили один за другим сквозь вагоны, предлагая разнообразные нужные и ненужные товары в дорогу, газеты, еду, напитки. Пару раз в тамбур выходил покурить какой-то дедушка. Табачный дым, от которого все некурящие в современной России почти уже отвыкли, раздражал меня необычайно. Самое обидное — я не имел права возражать. В те времена было вполне допустимым и естественным курить в тамбуре, бросая окурки прямо на рельсы, в дырку между полом и раздвижными дверями.
Сам вагон был для меня вполне привычной картиной. Обыкновенные ряды жёстких деревянных лакированных лавочек, на которых сидели обыкновенные уставшие люди. Некоторые слушали музыку в наушниках, некоторые читали книги, газеты с журналами, кто-то спал, отдельные пассажиры играли в тетрис, кто-то смотрел в окно или разговаривал, и ни один, как ни странно, не пялился в экран телефона. Вроде бы люди делали всё то же самое, что и в 21 веке, но делали это, обходясь без смартфона и интернета — даже как-то странно.
В Мытищах вышла значительная часть пассажиров, и сразу два места рядом с папой освободились, одно прямо напротив — можно было смотреть глаза в глаза. Но стоило мне сказать самому себе «Пора!», как пульс резко участился, мысли стали скакать, ноги вросли в землю. Да, одно дело рассуждать, а другое — действовать. Я дал сам себе немного времени успокоиться, а пока занялся уточнением плана с учётом конкретного места, на которое я сяду.
Когда из противоположного тамбура в вагон вышел очередной коммивояжёр и заголосил «Граждане пассажиры, вашему вниманию предлагаются…», я понял, что достаточно спокоен и настал подходящий момент действовать. Я растолкал двери тамбура и отправился навстречу прошлому. Дойдя до нужных лавок, убедился, что папа занят наблюдением за продавцом, неприметно протиснулся к окну и сел напротив. И только от прямого взгляда лицом к лицу моё волнение как рукой сняло — я снова еле сдерживал глуповатую, расползающуюся улыбку. Меня захватило какое-то малообъяснимое чувство, умиление пополам с повелительным снисхождением и одновременно авантюрное предвкушение. Со стороны, вероятно, вид
