Девушка увидела, как вампир поглаживал бокал, то замедляя движения, то ускоряя, и мечтала запретить себе представлять иное, но больше не могла. У неё помутился рассудок, и Лия с тяжёлым вздохом подперла голову рукой. Была не в силах запретить себе фантазировать.

«Влад просто проводит пальцами по бокалу. Ничего особенного», — повторила Лия про себя, только мозгу было всё равно, она словно вновь испытывала прикосновения Влада на своей коже, и этого ей хотелось больше всего. Тело напряглось, девушка сильнее скрестила ноги.

А вампир всё смотрел, понимая, через что вынуждает её проходить, но и сам не хотел останавливаться. Лия слишком много сопротивлялась, да и за укус ей надо ответить.

К своему собственному удивлению, у Лии всё-таки сохранилось немного здравомыслия. Влад сказал, что ему нравится ломать. Неужели она сейчас сломается? Вот так легко? Просто потому что сама себе что-то придумывала? Вряд ли он её намеренно соблазнял, так ведь? Девушка старательно вспоминала их прошлые беседы, стараясь ухватиться за какую-либо тему, как за спасательный круг.

— Смысл, — прошептала она, заставив вампира остановиться. — Ты зачем-то меня здесь держишь. Зачем? Из-за проклятья? В чём оно заключается?

— Лия, у тебя экзистенциальный кризис? — усмехнулся он, подавшись вперёд. — Всё намного проще, чем ты думаешь. Держу я тебя здесь, потому что я так захотел. Да, Лия, всё просто.

— Допустим. Но и для меня должен быть смысл, зачем я здесь? Чему я научусь, благодаря такому жизненному уроку? — рассуждала она, при этом не смотря на вампира.

— Вот как ты думаешь. Что ж, хотя бы не веришь в фатализм, — хмыкнул он и отпил из бокала. — Смысл есть для тех, кто его придумывает. В остальном же мир — чистый хаос.

— Влад, но всё же… Проклятье можно снять? Помню, в мультфильме…

— Да-да, нужно было, чтобы кто-то чудовище полюбил. Забавная история.

— А у тебя…

— У меня? Лия, меня много кто любил, — невесело рассмеялся он и встал с деревянного стула. — Дело не в любви. За мной бегали, умоляли быть с ними. Герцогини, принцессы, просто крестьянки, современные звёзды; из-за меня даже совершали самоубийство. Лия, проблема в том, что внутри у меня пустота. Я ничего ни к кому не чувствую. Я могу испытать вожделение, но любовь… Что это? Стал изучать философию, погружаться в высокое, искать себя… Но я не чувствую, Лия. Не испытываю сострадания. Я эмоциональный инвалид.

Эти слова набатом зазвучали у Лия в висках. Она выпрямилась на стуле.

— Значит, это ты никого не можешь полюбить. По-настоящему.

— Да, Лия. Мне на всех наплевать.

— Ты стал таким из-за проклятья?

— Частично. Но и до проклятья я был тот ещё… За это и получил, — злобно расхохотался он. — Чем дольше живу, тем больше хочется чего-то чистого, нравственного, Лия. Однако другим я не могу быть. Как там у апостола Павла про любовь было? Не помнишь? Зато я помню. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине. Красиво, Лия, да? А глядишь в мир, а там ничего подобного. — Его рот искривился в усмешке. — Печально это. Я сам хочу владеть, познать, но не любить.

Сказанное Владом нагнало на Лия дикую апатию. Помочь ему не представлялось возможным; вместо этого, похоже, она навечно его пленница. Хотя, как навечно — пока не сломается и не умрёт, и на её место не придёт следующая. По всей видимости, именно так и происходило до этого. Девушка сжала челюсти, борясь с тошнотой.

— У меня всё было в жизни и всё есть: куча денег, хотя я и отдаю часть на благотворительность, любимое дело, этот замок… А чего-то всё равно не хватает. К слову, Лия, что происходит, когда человек насыщается всеми благами?

— Пресыщение. Вседозволенность, — еле выговорила она, в горле стало слишком сухо. — Если верить истории, то моральное разложение, — смутилась она, вспоминая когда-то прочитанные эпизоды из учебников по истории. — В общем, ничего хорошего.

В голове задержалось именно слово «вседозволенность», и Лия выпалила, совсем не обдумав мысль:

— Ты и пальцем не трогал меня, не считая сегодняшнего дня.

— Верно. — Он хлебнул ещё вина. — А ты чего не пьёшь?

Лия взглянула на свой бокал.

— Или боишься, что там кровь невинных людей? — Влад улыбнулся лишь глазами. Лия внимательно вгляделась в бокал и вздрогнула.

— Нет, слишком примитивно. У тебя всё же более оригинальный подход, — немного подольстилась она. Лия понимала, что тема, которую она сейчас затронет, будет не слишком приятной для вампира. — Так вот, Влад… Ты холоден? Или я тебе не нравлюсь? Но зачем тогда здесь держишь?

— Какой интересный вопрос, Лия, — вдруг усмехнулся он.

— Раз ты пресытился всеми благами, думаешь только о себе и плевать хотел на чувства других, в том числе и на мои… Что же ты тогда не… — Голос Лии оборвался, почему-то произнести вслух было жутко неловко. — Что ты говоришь со мной о какой-то далёкой философии, о нынешних тенденциях… В общем, ведёшь себя, как высокоразвитое существо, а при насыщении должна происходить полная деградация и приближение к животному. Так что, Влад? Тебе просто за века надоело это?

Повисла длительная тишина, Лия ёрзала на стуле, в то время как вампир не сводил взгляда с её губ.

— Не холоден я, Лия. Не холодна и ты.

Девушка нахмурилась.

— Я прожил слишком много, чтобы научиться такое понимать.

И вновь тишина, тогда Лия не выдержала.

— Может, в тебе осталось хоть что-то человеческое? Даже романтичное?

— Ищешь во мне положительное? Смотри, а то влюбишься, Лия. Закончишь жизнь, как и другие.

— Я всё не могу понять, какой ты на самом деле. Вроде говоришь о себе… — недоумевала Лия.

— Ведь когда непонятнее — интереснее? Может, тебе интересно, потому что ты остальных всегда быстро разгадываешь? — Влад наклонился вперёд, сказанные слова были пропитаны вызовом и самодовольством.

Лия отхлебнула немного вина, ощутила знакомый горьковатый вкус, в любом случае на душе сейчас было несладко, хотелось как-то отвлечь себя от негативных мыслей.

— Верно. А я ведь тоже хочу узнать тебя. — Лия встала из-за стола, голова чуть кружилась от голода. Девушка была прекрасно знакома с тем правилом, что кто возвышается, тот и доминирует, всё, как в животном мире. — А ты никому не даёшь себя надломить. И как же узнать тебя? По Канту, понимаешь? — передразнила она его, при этом медленно приближаясь. Остановилась и взглянула на него снисходительно сверху вниз, от чего вампир ухмыльнулся. — И