«Вжжжжж!» — взрывает тишину звук блендера.

— Ох ты ж господи!

Ха-ха-ха. Как хорошо, что мой сынок не такой тактичный. Надо парню сделать себе коктейль — он не смущается. И правильно, черт возьми! Ведь он у себя дома. Мне бы не мешало у него поучиться.

Выбираюсь из-под одеяла, надеваю халат и присоединяюсь к сонным домочадцам.

— Привет, милый. Мам, доброе утро! Как спалось?

— Великолепно. Который час? Ты почему еще не готовишь завтрак?

— Я не завтракаю. А Дава, как видишь, справляется сам.

— И что это? Какая-то химия? Ты хоть представляешь, как это все вредно для печени? — трясет огромной банкой с добавками мать.

— Бабуль, это обычные витамины и протеин. — Дава переливает свой коктейль в высокий стакан. — Выпью по дороге. Ма, ты меня в школу закинешь?

— Куда тебя денешь? Только переоденусь.

— Я поеду с вами, — вставляет свои пять копеек в разговор мать.

— Зачем? — выпаливаем синхронно с Давидом.

— Посмотрю, что за школу ты выбрала. Я до сих пор не пойму, чем тебе не угодила языковая гимназия, которую мне посоветовали Гельманы.

— Тем, что там высокие требования к посещаемости. А у Давида то сборы, то соревнования. Нас бы не взяли.

Всю дорогу до школы мы с мамой спорим на тему Давиного образования. Благо тому пофигу. Он в наушниках. Вот бы и мне так, а?

Десять минут спустя, издергавшись и расстроившись, притормаживаю у школьных ворот.

— Побегу, — Дава чмокает меня в щеку.

— Постой! Погоди… Я с тобой. Надо познакомиться с педагогами.

— Мама! Я познакомилась. — Сжимаю в руках руль. — Нормальные там учителя. Все. Поедем.

Напрягшиеся плечи сыночка медленно расслабляются. Ну, что ты, милый! Разве я когда-нибудь давала тебя в обиду? Мне кажется, хуже ничего нет, когда парня растят две не чающие в нем души бабы. Собственно, я именно поэтому отдала Давида в спорт. Чтобы мы с мамой не задушили его любовью. Ведь как было? Дава чуть споткнется — мы тут же охаем. Дава залез на горку — мы в полуобмороке. Понимая, что так нельзя, я методично выкорчевывала из себя нездоровое желание оградить сына от жизни, и каждый раз тормозила мать, когда ту, на мой взгляд, заносило в какие-то крайности.

Матери явно не нравится то, что я пресекла ее попытки познакомиться с учителями Давида. Вон как недовольно она поджимает губы, заставляя меня тем самым ужасно нервничать, потому что с детства мой самый большой страх — страх расстроить маму. Конечно, это ненормально, и я с этим борюсь. Но пока с переменным успехом. На языке все еще вертятся заискивающие банальности, которые могли бы вернуть мне расположение матери тут же. Вы не ошиблись, мне тридцать один год, а я все равно дьявольски завишу от ее одобрения. И даже понимая, насколько это нездоровая тема — ничего не могу с этим сделать. Если честно, одно то, что я упорно молчу, вместо того чтобы попытаться оправдаться, для меня уже огромный шаг вперед. Напряжение в салоне такое, что я начинаю опасаться за сохранность электропроводки. Звонок телефона — почти как спасение.

— Да!

— Доброе утро, Сара. Слушай, нам тебя скоро ждать?

— А что такое? — настораживаюсь я. Сейчас время завтрака — не самая горячая пора для нашей кофейни. Обычно в первой половине дня ребята успешно справлялись без меня.

— У нас какой-то дурдом. Так и не объяснишь. Приезжай, а? Посмотришь.

Вообще-то с утра я собиралась утрясти кое-какие дела в налоговой, но раз так… Включаю поворотник и перестраиваюсь в правый ряд.

— Ты не против заехать ко мне на работу? — натянуто улыбаясь, интересуюсь у матери. Та небрежно ведет плечом. Я крепче сжимаю пальцы на руле. Если учителям Давида удалось избежать экзамена на профпригодность, то мне, похоже, предстоит еще один. Когда же, блин, это закончится?!

На первый взгляд в кофейне царит тишь да благодать. Все столики заняты, но ощущение толпы отсутствует, потому что за каждым столом сидит один-единственный посетитель. И почему меня вызвонили с утра, остается все еще непонятно.

— Что тут у нас? — ловлю администратора.

— А ты не видишь? — заламывая руки, обводит зал беспомощным взглядом. Приглядываюсь повнимательнее. Девчонки сидят — все сплошь красотки. Каждая в макияже и при параде. Словно они собирались на дискотеку, но на полпути передумали и зачем-то свернули ко мне.

— Где-то поблизости идет прием в школу моделей?

— Понятия не имею. Но все эти телочки подгребли ровно к открытию. Заказали по чашке кофе и сидят уже два часа!

— Ничего больше не добавив к заказу? — удивленно вскидываю брови.

— Ничего! В том-то и дело. А те, кто мог бы сделать нам кассу — уходят. Как быть, Сара? Выгонять их?

Откуда мне знать?! Я первый раз в такой ситуации. Прежде чем что-то предпринимать, не мешало бы понять, какого черта вообще происходит. Вдруг это проверка от ресторанного критика? Ага… Как же. Проверка никому не известной кофейни? Кто бы стал так заморачиваться?

— Девушка, вы тут администратор, да? — прерывает наш разговор одна из посетительниц.

— Да. Чем могу помочь?

— Ты это… Наверное, в курсе, что здесь наши чемпионы тусят…

— А?

— Серый Бекетов. Вчера тут был, да? Вот отметка. Ваша же кофейня?

Танюша переводит растерянный взгляд на сунутый ей под нос телефон.

— Да-да, это мы.

— Ага. Ну, супер. Мы бы хотели узнать, как часто он здесь бывает.

— А? — хлопает ресничками Таня, все еще ничего не понимая. А вот мне все становится предельно ясно. Это Бекетовский фан-клуб. Всего каких-то жалких два десятка человек из десяти миллионов его подписчиков. Вот тебе и реклама, блин.

— Спрашиваю, как часто Серега здесь бывает. Его ведь можно тут поймать? Когда лучше приходить? Утром? Вечером?

— Девушки, милые, да он к нам один раз случайно зашел. Вы же не думаете, что господин Бекетов — наш завсегдатай? — включаюсь я в разговор, нацепив на лицо свою самую радушную улыбку.

— То есть сегодня его не будет? А Балашов? Балашов нас тоже интересует, — выкрикивает еще одна девица из-за стола.

— Ну, ты и стерва, Демид женат! — возмущается третья.

— Жена не стенка — подвинется.

— Сара, что это за дурдом? — шипит мне на ухо мама.

— Вчера здесь были замечены известные спортсмены. А это, я так понимаю, их фанатки.

Глаза матери округляются. Да, я тоже в шоке, мама. Трудно представить, что у кого-то есть столько свободного времени. Насколько надо себя не любить, чтобы сидеть и