Или требуется? Даже когда речь идет о пари с друзьями на тысячу кредиток? Ивар дель Бруно стоял на том, что госпожа Диана Виноградофф ни за что не одарит своими ласками того, кто своим происхождением не дотягивает до английского графа. Трудно было Флэндри устоять против такого вызова, когда цель сама по себе соблазнительна и есть все основания быть уверенным в себе. Осада, однако, шла трудно, и то, что он уступил ее уговорам пойти на прием к мерсейцам, было только небольшим шажком на уже пройденном им большом пути.

Но теперь, решил Флэндри, если он с умом распорядится своими козырями в ближайшие часы, то достигнет цели, а потом эта тысяча кредиток даст им обоим возможность покутить от души в «Эвересте».

Чайвз, слуга Флэндри, а по совместительству еще и пилот и личный охранник, плавно подвел яхту к причалу «Хрустальной Луны». Хотя торможение было быстрым, а силовое поле на борту яхты вроде и не включалось, они не почувствовали никакой перегрузки. Флэндри встал, расчетливо лихо заломил берет, набросил алый плащ и подал руку госпоже Диане. Они прошли тамбур и по прозрачному переходу направились во дворец.

Спутница Флэндри даже рот раскрыла от изумления.

— Я никогда не видела его вблизи, — прошептала она. — И кто же все это соорудил?

Позади искусственного спутника виднелись Юпитер, Млечный Путь и огромные холодные созвездия. Обращенные в бесконечность волнистые стены дворца из прозрачного стекла подобны были низвергающемуся потоку воды. Плоские гравитационные поля удерживали граненые искусственные драгоценные камни — рубины, изумруды, алмазы, топазы — в несколько тонн каждый, на орбите вокруг центрального минарета. В одной выпуклости сферы сохранили нулевую силу тяжести и создали там оранжерею, в которой мутировавшие папоротники и орхидеи мерно колыхались под ритмичными дуновениями ветерка.

— Я слышал, что он был построен для лорда Цун-Це около столетия назад, — сказал Флэндри, — а его сын продал дворец за карточные долги, и тогдашний посол Мерсейи приобрел его и установил на орбите вокруг Юпитера. Символично, а?

Она вопросительно изогнула брови, а он думал, как бы получше все ей объяснить, и в мозгу крутились такие мысли: «Конечно, символично. Я считаю, что это неизбежно и так далее. Терра слишком давно живет в роскоши, ничто нам не грозит, а потому мы стали старыми и довольными, тогда как Мерсейская империя молода, полна сил, дисциплинированна, поглощена идеей усиления и все такое прочее. Лично мне декаданс по нраву, но кому-то надо заниматься тем, чтобы отсрочить наступление Долгой Ночи на то время, пока я жив, и, похоже, для этого выбрали именно меня».

Тут они подошли к порталу с распахнутыми настежь ажурными воротами, украшенными тонкими, как серебряная паутина, узорами. На переливающемся всеми цветами радуги спуске их встречал Руэтхен собственной персоной — таков уж мерсейский обычай. Но голову он склонил по-земному и коснулся своими ороговевшими губами руки госпожи Дианы.

— Бесспорно нам сегодня просто повезло. — Его бас придавал английскому, на котором он говорил свободно, неизъяснимое нечеловеческое звучание.

Госпожа Диана оценивающе посмотрела на него. Мерсеец был самым что ни на есть млекопитающим, вот только больше, чем люди, унаследовал от своих пресмыкающихся предков: бледно-зеленая кожа, совсем безволосая, покрытая мелкими чешуйками; от макушки до конца длинного и толстого хвоста вдоль хребта шел низкий спинной гребень. Был он пошире человека в плечах и возвышался бы метра на два, если бы не наклонялся всем телом при ходьбе. Не считая голого черепа да отсутствия ушных раковин, лицо у него было вполне гуманоидное, чем-то даже симпатичное. А вот глаза под нависающими дугами бровей казались двумя бездонными, черными, как агат, провалами. На Руэтхене была строгого покроя форменная одежда его класса — черная, облегающая тело, с серебряной отделкой. Бластер висел на бедре.

В совершенстве изваянный рот госпожи Дианы скривила улыбка.

— А вы действительно знаете меня, господин? — прожурчала она.

— Откровенно говоря — нет. — Варварская прямота. Да любой человек благородного происхождения с Терры изловчился бы и скрыл свое невежество. — Но как говорят у нас в Холодном Доле, «да пребудет мир священный между нами, пока горит бревно на камне алтаря».

— Вы, конечно, старые друзья с моим кавалером, — подтрунила она.

Руэтхен покосился на Флэндри, и терранин вдруг почувствовал на мгновение, какое напряжение таит в себе эта махина. И снова массивное тело скрыло все.

— Встречаемся иногда, — сухо сказал мерсеец. — Добро пожаловать, сэр Доминик. В гардеробной невольница выдаст вам экран мыслей.

— Что? — невольно вздрогнул Флэндри.

— Если пожелаете. — И Руэтхен осклабился мощными зубами в сторону Дианы: — Не подарите ли вы мне, мой незнакомый друг, один танец — как-нибудь попозже?

Госпожа Диана на миг утратила всю свою холодность, затем изящно кивнула.

— Это будет… просто необыкновенно, милорд, — сказала она.

Еще как будет. Флэндри повел ее в танцевальную залу. И, как собака кость, со всех сторон рассматривал забавное предложение Руэтхена. Чего ради?..

Среди терран в радужных нарядах он увидел мрачную фигуру в черном и узнал ее. По его спине пробежал холодок.

2

Не теряя времени на извинения, Флэндри чуть ли не бегом бросился в гардероб. Под подошвами шуршал прозрачный пол, сквозь который виднелся сияющий за сотни световых лет Орион.

— Мыслезащиту, — выпалил Флэндри.

Невольница оказалась симпатичной девушкой. Мерсейцам нравилось покупать людей для работы прислугой.

— У меня их мало, сэр. Его светлость лорд приказал приберечь их для…

— …меня! — Флэндри выхватил из рук стоявшей в нерешительности девушки сплетенный из проводов, транзисторов и блоков питания головной убор. И только когда это сооружение оказалось у него на голове, он успокоился, достал новую сигарету и под звуки ритмичной мелодии двинулся в сторону бара. Ему надо было выпить — позарез.

Айхарайх с Херейона стоял меж высоких стеклянных колонн. Никто с ним не заговаривал. Люди, в большинстве своем, танцевали, а нелюди самых разных рас слушали музыку. На небольшом помосте исполнитель с Луллуана распускал свои небесно-голубые перья, но мало кто следил за этим редкостным зрелищем. Флэндри протиснулся к стойке, сдвинув в сторону какого-то мерсейца, только что опустошившего двухлитровую кружку.

— Виски, — заказал Флэндри. — Чистого, вкусного, жгучего. Подошла госпожа Диана. Казалось, она не может решить, разыграть ли возмущение или утолить любопытство.

— Теперь мне доподлинно известно, что такое рыцарское отношение. — Она подняла пальчик. — А это что еще такое?

Флэндри залпом осушил бокал. Виски обожгло горло, и он почувствовал, как успокаиваются нервы.

— Говорят, это мое лицо, — сказал он.

— Да ну вас! Не валяйте дурака! Я имею в виду эту ужасную штуковину из проволоки.