Шрифт:
Закладка:
— Тогда труды Валиэ Варды обесценились бы, — напомнил Эонвэ. Сияющий чарующими переливами белый скакун под ним вдруг расправил крылья и взмыл в воздух. — Полёт только кажется блажью, Курумо! — крикнул свысока Майя. — Это счастье, друг мой приземлённый!
— А падение и последующее разрушение — трагедия, — покачал головой помощник Ауле.
— Поддерживаю, — прищурился Арафион, которому надоело, что при нём говорят, словно взрослые при ребёнке, — Светильники Варды были плохой идеей — кто-нибудь обязательно залез бы на один из них и упал оттуда. Но это не значит, что я одобряю их уничтожение.
— А что вы на меня смотрите? — скакун Эонвэ сложил крылья, и Майя оказался на земле. — Я разумнее и осторожнее, чем кажусь. Я не полез бы на Светильники! Ваш покорный глашатай даже поддерживает общее настроение и поёт правильные песни, как менестрели Владык:
Видел во сне, что яркий свет
Залил мрак дней, и мир обрёл цвет,
Ткань Арды стала, как пёстрый сатин,
Выставкой загадочных картин.
Курумо пустил коня в галоп, в одно мгновение практически исчезнув из вида, скрывшись среди залитых лучами Анар пальм. Несмотря на разгар дня, Арафион не чувствовал обжигающего кожу жара, но понимал: это снова демонстрация благосклонности Айнур.
— Чудилось мне, что нет вражды, — самозабвенно напевал Эонвэ, — Эльдар возводят над Бездной мосты,
И ни один брат другому не волк,
Не страшно зайти за порог.
Мы всё могли изменить, сберечь, спасти,
Но для истории нет обратного пути.
Грезилось мне, что каждый день
Лучше вчера, отошедшего в тень,
А где-то выше ведётся отсчёт,
Каждой потери и взлёта.
Видел я сон, и в этом сне
Счастье былое вернулось ко мне —
Парить во тьме, новый мир создавать…
Жаль, что проснуться придётся опять.
Ведь мы могли сохранить
Всё то, что есть,
Но кто-то сверху смеётся,
Глядя на нас с небес.
Арафион задумался.
— Знаешь, Эонвэ, — сказал он, наконец, — вы, Айнур, порой слишком стараетесь быть похожими на нас, до абсурда! Учти, это выглядит недостоверно.
— Видишь, — пожал плечами Майя, — я точно такой же плохой актёр, как и ты.
Внук короля Ваньяр хотел так же, как и Курумо, ускакать вперёд, но почему-то не получилось. Да, дружба с владыками имеет не только положительные стороны.
— Хочешь привезти в Форменоссэ какие-нибудь необычные ростки? — спросил очень по-доброму Эонвэ. — Вдруг получится вырастить, например, манго? Заодно подкините подмастерью Курумо работы — пусть думает, как обеспечить ваши сады необходимым теплом и удобрением. Сам он, скорее всего, этим заниматься не станет, позовёт к вам кого-нибудь из свиты Валиэ Йаванны. Ты не думай, я не шучу и не издеваюсь, я же не кое-кто с неприличным именем. Сам поразмысли, если вам будут помогать Айнур, если их станет вокруг вас много, другие аманэльдар перестанут считать жителей Северной крепости отступниками и сообщниками проклятых изгнанников.
Арафион остановил коня.
— Какие, говоришь, взять ростки?
Небесно-синие глаза Майя стали озорными:
— Бери всё, что сможешь унести.
Взглянув на глашатая Манвэ, эльф искренне улыбнулся, на этот раз действительно поверив, что рядом с ним друг, а не слуга господина, исполняющий приказ.
— Спасибо, — тихо произнёс Арафион, спрыгивая на искрящийся алмазной пылью песок, сложившийся причудливыми узорами разных оттенков золота.
— Если нельзя создать новый мир, — громко произнёс Майя, снова взлетая в небо, — необходимо сохранить имеющийся, даже если его уже необратимо испортили. Учитывай это, эльф, тебя тоже касается.
— Да, конечно, — отмахнулся внук короля Ингвэ, полностью погрузившись в мечты о том, как Нарнис будет рада помощи и благодарна за неё.
Может быть, сердце прекрасной Нолдиэ ответит на любовь теплом?
Примечание к части Песни:
"Река" гр. Мельница
"Мы всё могли изменить" Анатолия Щедрова
Об умении летать
Со смотровой площадки на самой северной башне крепости открывался вид на залитое звёздным и лунным светом море.
В раскидистых кронах дубов и ясеней на скалистом берегу звучали голоса ночных птиц, ветер подпевал пернатым, играл прибойными волнами и лодками у причала. Огонь маяка сиял, словно ещё одно светило, и, смотря на него, Нарнис со вздохом то и дело переводила взгляд на горизонт — чёрный и пустынный.
— Под небом голубым
Есть город золотой, — тихо запела дочь Нельяфинвэ Феанариона, вспоминая, как супруг играл для неё свои баллады, сидя в саду, залитом дивным светом Древ, — с прозрачными воротами
И яркою звездой.
А в городе том сад —
Всё травы да цветы,
Гуляют там животные
Неведомой красы.
Глаза цвета стали взглянули на звёздное небо и снова застыли, смотря в бесконечную морскую даль. Набросив капюшон, чтобы ночная прохлада не прогоняла с башни, Нарнис достала недавно прилетевшие письма и заставила себя посмотреть на бумагу. Вид на север всё равно неизменен, сколько ни жди.
— А в небе голубом
Горит одна звезда,
Она твоя, о милый мой,
Она твоя всегда! — продолжила мамину песню Финвиэль, тоже поднявшись на смотровую площадку. — Кто любит — тот любим,
Кто светел — тот и свят.
Пускай ведёт звезда тебя
Дорогой в дивный сад.
Нарнис сдержанно улыбнулась дочери, снова посмотрела на горизонт.
— Лауранаро решил жениться, — смеясь, сообщила девушка, — говорит, что познакомит невесту с тобой, потому что ему важно только твоё благословение. Лауранаро утверждает, что у них с любимой абсолютное взаимопонимание и согласие, он хочет стать основателем нового великого Дома Нолдор, учтя ошибки прошлых лидеров и взяв всё лучшее из накопленного наследия.
— Он будет творить непонятно что, — грустно улыбнулась Нарнис, — а я окажусь виноватой, что позволила.
— Нет же!
— Да, Финвиэль. Знаешь, что мне написала матушка? Она утверждает, что не может устроить свою жизнь из-за меня. Говорит, Валар могли бы пойти на уступки для жён изгнанников, позволить
