Недил машинально кивнула и обернулась, глядя на едва подсвеченную лестницу.

***

Когда-то в подземных покоях было всё, что могло потребоваться для жизни. Пожалуй, не каждый дворец мог похвастаться такими роскошествами, как, например, облицованный мрамором бассейн, заменявший тут купальню. К сожалению, это именно было, сейчас мало осталось. Трубы наверняка давным-давно прогнили и не желали давать ни капли, потому всей воды – фляга, прихваченная Леорой на случай, если удастся Редиша напоить. Еды – краюха хлеба, кусок козьего сыра, да два ломтя вяленого мяса, припасённые на тот же случай.

Вообще, в прошловековой моде оказались свои прелести и немалые – под юбкой «прабабкиного» платья можно было роту солдат незаметно протащить, не говоря уж о фляге, свёртке и ноже. Жаль, что Недил не догадалась взять побольше припасов.

Зато в чём недостатка в темнице не наблюдалось, так это в вине: в спальне нашёлся погребец, под завязку набитый бутылками, что, понятное дело, очень порадовало маркграфа. Имелась там и бутыль крепчайшей настойки, а это обрадовало Леору. Рассудив, что от травок вреда уж точно не будет, лишь польза, она кое-как сумела обмыть генеральские раны, наплевав на его горячие протесты – и даже драгоценную воду тратить не пришлось. Ну а перевязала их кадет обрывками собственной рубашки, которой хватило на всё, даже запас остался. И за это опять-таки стоило благодарить прошедшую моду.

А дальше оставалось лишь ждать. Редиш уверял, будто ему только и надо, что пару часов отлежаться, потом можно и действовать. Недил его уверенности не разделяла, потому ни слова не сказала, когда маркграф взялся «лечиться» отлично выдержанным вином. Она и сама пару раз глотнула – после того, как всё, что можно, было сделано, на кадета вдруг такая дрожь напала, словно она болотную лихорадку подцепила. Сколько не старалась, а выкинуть из головы, как она Эриха об косяк долбила, не получалось. И вот вроде бы всё уже прошло, да и вспоминала Леора это как-то отстранённо, будто со стороны наблюдала, а не сама делала, но всё равно трясло и от страха губы судорогой сводило.

Странно, но подпалённая физиономия Редила никакого следа ни на душе, ни на совести не оставила.

– Выпей ещё, – посоветовал Редиш, лежащий на диване не просто с закрытыми глазами, а ещё и локтем их прикрывший, словно от яркого света. Но как обычно замечавший всё, что ему требовалось. – Так бывает. У всех. Один умный старик называл это отходняком.

– От чего? – спросила Леора, нервно растирая руки.

– От возбуждения. Это не страх, а… – маркграф шевельнулся, вроде как плечами пожал, – возбуждение. Штука, наверное, не слишком здоровая, но ничего выдающегося.

– У вас тоже так бывает? – недоверчиво хмыкнула Недил.

– К сожалению, уже нет.

– Почему к сожалению?

До ответа генерал не снизошёл, только, не убирая руки с лица, снова из бутылки отхлебнул. Леора, растирая теперь плечи, прошлась от стены до стены – в комнате даже углов не было и это раздражало.

– Как мы отсюда выбираться будем? – поинтересовалась кадет у пустой вазы.

Между прочим, ваза была примечательной и дело не только в её размерах, хотя она Недил до груди горлышком доставала, а в росписи – яркой даже в полумраке, а, главное, изображающей такие сцены, что Леора поспешно по-воровски, взгляд отвела. Правда тут же, не удержавшись, глянула снова – из ничем не замутнённого познавательного интереса, естественно. Просто она не сразу поняла, чьи это ноги вверх торчат, мужские или женские.

– Понятия не имею, – равнодушно отозвался маркграф.

– Просто отлично, – оценила Недил, отворачиваясь от вазы. – Но у вас же был план, когда вы сюда шли?

– Был, – согласился Редиш, растягивая слова, снова вина хлебнув. – Попадания меня сюда, а так же в пыточную, равно как и знакомства с твоими милейшими родственниками, он не предусматривал.

– А как же план б? – не поверила Леора.

– Там же где а, в и г. – Маркграф, кривясь и шипя сквозь зубы, медленно, неловко сел, свесив руку с бутылкой между колен. – Все мы человеки, а, значит, имеем право на ошибку.

– Чёрный маркграф не ошибается, – выпалила Недил, прежде чем успела собственный язык прикусить.

– Запомните, кадет. Пока Чёрный маркграф спит, жрёт, срёт и трахается, он остаётся человеком. Со всеми вытекающими, – неожиданно грубо выплюнул Редиш. Генерал растёр лицо, саданув горлышком забытой бутылки себя по лбу, глянул на неё недоумённо, как впервые видел, аккуратно пристроил на пол. – Сейчас ты скажешь, что мне хватит пить.

– Не скажу, – помолчав, мотнула головой Леора.

– Получаешь удовольствие от общества пьяной скотины? – усмехнулся генерал, глянув на Недил исподлобья.

– Нет.

– Тогда почему?

– Вы взрослый человек, сами знаете, что вам нужно. Какое я имею право указывать? Если мне что-то не нравится, могу уйти – это моё право. А ваше право решать, делать то, что мне неприятно или не делать. Каждый свободен в своём выборе.

– Да? – изумился Редиш.

– Это ваши же слова.

– Какой чуши я только не городил, – буркнул маркграф. – Только вот имеется одна проблема, кадет: уйти-то ты как раз не можешь. И я не могу. А всё потому, что наслушался человеколюбцев, тебя в том числе.

– Меня? – не меньше генерала удивилась Леора, себя к человеколюбцам никогда не причислявшая.

– Тебя, тебя, – хмыкнул Редиш, подцепил пальцем бутылку за горлышко, но, передумав, поставил её обратно. – Пожалел сиротку. Ну а дитяко напомнило дядюшке, на каком он свете находится.

– Вы сейчас про своего племянника говорите? – осторожно уточнила Недил.

– Нет, про сына заресского хана, – рявкнул маркграф. – Дерьмо Левого! Я совсем не против, чтобы другие расплачивались за мои ошибки! Я очень даже «за». Но почему они потом ко мне за долгами являются, а?

– Я не очень понимаю… – промямлила кадет.

– Не удивительно. – Редиш всё-таки опять отхлебнул, да с такой жадностью, что красная струйка по подбородку потекла. – Объясняю на пальцах. Я убил своих братьев, так? Точнее, одного убил, а второй… Ладно, это неважно. Общий знаменатель: грохнул. – Маркграф тряхнул головой, откидывая волосы. – Было за что? Пусть Отец разбирается. Но это наши счеты, мои и их. Вот и посчитались. А потом демоны приносят молокососа, который по ночам в подушку ревёт. Левый всё задери, почему ревёт? Да потому что одна соплячка, видишь, ему глаза открыла и оказалось, что дядька, которого он заочно ненавидел, совсем неплохой тип. Конечно, на его, сосуновский, вкус. Знаешь, мальчишки любят таких… Чёрных генералов.

Редиш коротко хохотнул, запив смешок изрядным глотком.

– Я представляю, – тихо сказала Леора, хотя её комментарии тут явно были лишними.

– Его же бабка воспитывала, отца нет. А тут нате вам, готовый герой.