Шрифт:
Закладка:
У тебя нет рычага.
Это не обязательно должен быть рычаг. Что-нибудь такое, что могло бы обхватить штырь, сжать его, дать ей возможность применить силу, чтобы крутить его. Если бы она держала штырь кулаком и пыталась повернуть, то могла бы сломать себе кости и не сдвинуть его ни на градус. Если бы штырь был закреплен в центре колеса тележки, она могла бы ухватиться за внешний обод и крутить его без особых усилий, независимо от того, насколько крепко он был закреплен.
У тебя нет ничего. Голос Кеота звучал так, словно он уже думал о своем возвращении в хаос, из которого пришел, и о следующем побеге. Нона сомневалась, что возможности выпадают часто. Возможно, у Кеота не будет другого шанса, пока лед не сомкнется и луна не упадет.
Нона начала наматывать цепь на штырь. После одного поворота второй слой цепи начал соскальзывать с первого. Кусок штыря, выступавший из стены, был слишком коротким, чтобы один поворот лег рядом с другим, да и в этом не было никакого смысла. Ей нужно строить наружу.
Медленно и очень осторожно ей удалось обернуть три витка вокруг штыря, каждый слой цепи упирался о предыдущий, но неизбежно вся цепочка начала скользить, а затем рухнула и упала с штыря.
Она опустилась на колени, шершавый камень причинял боль ее коленям, ломая голову в поисках других идей. Сколько заключенных делали то же самое раньше? Сколько времени прошло, прежде чем они смирились с неудачей и беспомощно сидели, дрожа в темноте, ожидая милости ной-гуин?
— Я провела в монастыре пять лет... Они должны быть научить меня чему-то полезному.
Они научили тебя достигать Пути. Это единственная истинная сила.
Нона нахмурилась:
— На самом деле не научили. Они сказали мне идти медленно, безмятежно, подходить к нему осторожно. И у меня ничего не получалось, пока я не научилась использовать свой гнев. Бежать к нему. Использовать свою скорость...
Она снова обернула цепь вокруг штыря, медленно, задумчиво. Цепь соскользнула.
Мне нужно использовать свою скорость.
Нона бросила себя в промежуток между ударами сердца. В темноте камеры ничего не изменилось, кроме того, что цепь из гибкой превратилась в жесткую и не хотела двигаться со скоростью, которую она от нее требовала. Нона снова начала обматывать цепь вокруг штыря, образуя все расширяющуюся спираль у стены.
Не в состоянии соскользнуть, потому что она не давала им времени соскользнуть, слои цепи по спирали вытянулись на шесть дюймов с каждой стороны, прежде чем у Ноны закончилась цепь. Она бросила себя к круглой спирали со штырем посередине и ухватилась за внешние края, пытаясь повернуть всю конструкцию. Не успев соскользнуть, звенья сцепились, и на какую-то долю секунды вся спираль повела себя так, словно это было твердое, нерушимое тело. Мгновение спустя масса звеньев отвалилась от стены, бесформенный груз цепи свисал с пальцев Ноны.
Он двинулся? Нотка интереса со стороны Кеота.
Нона не знала, но приготовилась попробовать еще раз. Борьба с безнадежной задачей в темной камере могла приносить мало утешения, но это было лучше, чем думать об этом ноже и о том, что ее ждет.
ГРЭМПЕЙНСКИЕ ГОРЫ ВЗДЫМАЛИСЬ к небу, образуя хребет, пересекавший Коридор. На севере и юге хребет уходил в лед, деформируя его на десятки миль, пока, наконец, лед не становился настолько глубоким, что поглощал даже вершины. Многие называли их Имперской Стеной, молчаливо признавая, что, скорее, эта местность, а не легионы, посылаемые сменяющими друг друга императорами, сдерживала орды Скифроула в течение последнего столетия.
— Недалеко отсюда дворец Шерзал. — Зоул остановилась, чтобы посмотреть на снежные вершины хребта. Она отказалась от своего поход-пальто в пользу куртки, которую носил бессветный, притворявшийся охотником. Им удалось смыть большую часть брызг крови и замаскировать остальное грязью. — Я уверена, что знаю эти горы.
Чайник подняла бровь.
— Я не бывала в этом районе. Я перешла в Скифроул через перевал Песня Ветра, в двадцати милях к северу отсюда. — Ее взгляд блуждал ландшафту из расколотых скал перед ними. Наблюдатели-бессветные могли быть где угодно.
Минутой раньше из тени валуна на склоне прямо над ними вырвался горный козел. От потрясения сердце Чайник бешено заколотилось, а мгновение паники позволило Ноне осознать связь, которую они разделяли. Чайник чувствовала, что девушка смотрит ее глазами. Почему они не могли говорить друг с другом, она не могла сказать. Возможно, у Тетрагода были барьеры, ограничивающие их контакт. В любом случае, она надеялась, что Нона успокоится при их приближении. Чайник попыталась похоронить мысль о том, что даже со всеми сестрами — Серыми и Красными — она могла бы не прорваться в крепость ной-гуин.
— Вон та вершина, с которой свисает снег. — Зоул кивнула в сторону пика. Она не могла указать пальцем: ее запястья были связаны за спиной веревкой, которую держала Чайник. — Я уверена, что ее можно увидеть из дворца.
— Насколько уверена?
Зоул помолчала, прежде чем ответить:
— Трудно сказать. Это может быть просто похоже или выглядеть совсем по-другому с новой точки зрения. Но дворец Шерзал находится на западных склонах Грэмпейнов, и с ее башен виден южный лед. Это не может быть слишком далеко отсюда.
Чайник закусила губу, продолжая взглядом обыскивать склоны. Даже если Шерзал действительно находится всего в пяти-десяти милях отсюда, потребуется день или два, чтобы преодолеть расстояние через скалы и ущелья Грэмпейнов. Казалось маловероятным, что какие-нибудь ее войска патрулируют горы. Скифроул всегда пытался прорваться через перевалы. Игра во вторжение сводилась к вопросу, попытается ли враг прорваться через самый низкий и легкий проход, борясь с самой сильной обороной, или рисковать, сражаться с природой и идти через высокий проход, где оборона была слабее.
— Дай мне немного сосредоточиться. — Чайник остановилась. Она следовала по нить-связи, соединявшей ее с Ноной. Там где тень-узы давали ощущение направления, по которому могла бы пролететь ворона или на которое могла бы указать тень, нить-связь, казалось, помнила пройденный путь. Но в складках корней гор за ней было трудно уследить — все равно, что унюхать смутный след запаха там, где кто-то прошел. Но теперь, когда Нона сидела на задворках ее сознания, Чайник стало легче различать ее след. На самом деле это было не вынюхивание и не ви́дение, а, скорее, знание. Чайник ощупью перебрала варианты, стоявшие перед ней, и позволила правильному увлечь себя. — Там, внизу.
• • •
ЧЕРЕЗ МИЛЮ ЧАЙНИК заметила первый наблюдательный пункт. Потом второй и третий. Бессветные наблюдали за ее продвижением из скальных укрытий на склонах выше. Еще одна миля тяжелого подъема привела Чайник и Зоул к ряду ступеней, сделанных так искусно, что они казались почти естественными. Ступени вели к темному входу в пещеру у подножия мрачного утеса из серого камня.
