Шрифт:
Закладка:
— Мы проедем с вами совсем недалеко, настоятельница. — Теперь заговорил Туран Таксис, все еще полный явного добродушия. Стекло не позволила маске одурачить себя. Она знала лорда Таксиса как хитрого манипулятора. Благодаря богатству семьи, он обладал значительной властью при дворе, но также унаследовал и, возможно, улучшил многие навыки, на которые в первую очередь полагались его далекие предки, чтобы сделать это состояние. — Джоен должен отправиться в монастырь и повидаться с дочерью. Я попросил его составить план управления этим местом от имени императора. В ожидании того, что Крусикэл отберет Сладкое Милосердие от Церкви, как он, несомненно, сделает, как только ваша вина будет установлена.
— Никогда не помешает быть готовым. — Стекло кивнула. Она не даст мужчине того удовлетворения, которое он так явно пытался выжать из ее несчастья. — А вы, лорд Таксис, не хотите ли вы посетить монастырь,?
— У меня есть другие дела. — Его улыбка стала шире. — Вы должны были позволить повесить этого ребенка, настоятельница. Это была бы быстрая и легкая смерть. Менее мучительная, чем она заслуживает после того, как оставила Раймела умирать.
— В этом мы с вами не согласны. — Стекло старалась говорить легким тоном.
— Надеюсь, ваши цепи более удобны, чем в прошлый раз, когда вы предстали перед судом, настоятельница. Я слышал, что вас заковали в железные колодки и сожгли вашу ладонь.
— Это я потребовала свечу и держала руку над огнем. — Глаза Стекла встретились с глазами Турана.
— И снова вы спасли девушку от легкой смерти. Мне говорили, что утонуть не так уж и плохо. Занимает не больше времени, чем плохое повешение, и меньше боли. Нож ассасина тоже оказался бы быстрее.
— Я не верю, что она заслуживает смерти, легкой или тяжелой.
— Заслуживает. Вместо этого вы научили ее убивать. — Вспышка гнева. — И она убила моего сына!
Стекло сдержала рот на замке, только ее взгляд метнулся к инквизитору и обнаружил, что тот смотрит сквозь оконные ставни, старательно игнорируя разговор.
— И, в конце концов, о восхитительная ирония, — Туран снова заставил себя улыбнуться, — она нарушила ваш собственный приказ и теперь лишена вашей защиты. — Он поднял руку, чтобы погладить подбородок. — Представьте себе, что ее схватят где-нибудь в Коридоре... Как вы думаете, дорогая настоятельница, какая смерть ждет ее тогда?
— Я думаю, что любой, кто попытается схватить эту девушку, возьмет свою жизнь в собственные руки. — Стекло уставилась на Турана тяжелым взглядом, подкрепленным уверенностью, которой она не чувствовала.
— Представьте себе, что ее схватят, — повторил Туран уже мягче. — Вы думаете, они пригласят меня посмотреть, как она умирает?
— Император запретил вам...
— Император никогда не узнает. — Он рванулся вперед, рыча, брызги слюны осыпали щеки Стекло. — Ты думаешь, что расскажешь ему? Ты думаешь, инквизитор везет тебя во дворец Крусикэла? — Лицо Турана покраснело и исказилось, гнев, который он сдерживал все это время, внезапно вырвался наружу. — Ты думаешь, что снова победишь со всеми своими забытыми законами и мелкими правилами? Думаешь, настоятельница? Ты?
— Меня нельзя судить в Башне...
— Тебя будут судить во дворце, жалкая ведьма! Тебя будут судить во дворце, признают виновной во дворце и сожгут во дворце! Только не во дворце Крусикэла. Пелтер везет тебя к Шерзал! Как тебе это понравится? А пока ты будешь получать по заслугам, я позабочусь о том, чтобы одна твоя знакомая послушница всем своим черным сердцем пожелала, чтобы ты позволила ее повесить или утопить, или, даже, чтобы Раймел получил свое удовольствие, потому что она умрет нелегко, настоятельница, действительно нелегко!
Стекло наклонила голову, чтобы скрыть эмоции, которые не могла стереть с лица. Она смотрела на свои руки и на серебряную цепочку, обернутую вокруг запястий, но мысленно видела падающие костяшки домино, бесконечные ряды домино — одна костяшка опрокидывает другую, линии расщепляются и опять расщепляются, все приходит в движение, сложность удваивается и учетверяется, грохот нарастает до рева, скорость увеличивается и все выходит из-под контроля.
Казалось, это было так давно, когда судья Ирвон произнес: «Это плохое решение, настоятельница», — и она ответила: «Тем не менее». И этими двумя словами опрокинула первую костяшку.
НОНА ВЫСКОЛЬЗНУЛА ИЗ сознания Чайник в собственные сны, а из них — в болезненное состояние на полпути между сном и бодрствованием. Постепенно ее глаза сфокусировались на одной яркой точке, а тело стало ощущать себя. Она поняла, что холод под ее щекой был холодом каменной плиты, и подняла голову. Она медленно распрямилась, застонав про себя.
Единственная маленькая свеча стояла на земле прямо за дверью. Она уже сгорела до длины меньше большого пальца. Ее единственной целью, казалось, было осветить нож, лежащий перед ней на полу. Нона прищурилась, потом села, прислонившись спиной к стене. Один-единственный предмет ответил на большинство вопросов. Метательный нож скромных размеров, навершие в виде простого железного шара, рукоятка обтянута тонкой полоской кожи вплоть до навершия. Это оружие оставила ной-гуин. Та самая ной-гуин, которая не смогла лишить Нону жизни во вторую ночь ее пребывания в Сладком Милосердии; та самая ной-гуин, которая воткнула нож в Чайник в глуши во время охоты на Нону два года спустя — и была ранена, в свою очередь; та самая ной-гуин, которая пыталась вернуться в Сладкое Милосердие через пещеры; та самая ной-гуин, которую прогнал холотур.
Та ли это женщина, которая схватила меня на кладбище?
Да.
Та самая, которая подошла к Раймелу после того, как я перерезала ему шею? Та самая, которую послали убить меня?
Да.
Ты и не подумал упомянуть об этом?
Как это поможет?
Телласах, так назвал ее бессветный. На его языке был горький привкус правды Отравительницы, на том языке, который он откусил несколько мгновений спустя. Она вполне могла поджидать у Скалы, ожидая любого шепотка своей жертвы. Сколько времени она следила за Ноной, прежде чем сделать свой ход? Дни, возможно. В конце концов, Нона двигалась в правильном направлении, а что может быть лучше для того, чтобы доставить цель в свое логово, чем дать ее идти туда самой? Должно быть, именно тогда, когда Нона начала разговаривать с людьми в Белом Озере, Телласах решила нанести удар, опасаясь, что послушница найдет там спутников или проводников и окажется в относительной безопасности.
Кеот обвил шею Ноны, пытаясь найти слабое место в ошейнике, которое позволило бы ему скользнуть под него. Она проигнорировала его усилия и обнаружила, что ее взгляд вернулся к ножу. Он был оставлен там как послание. Чтобы вселить в нее страх.
И это сработало.
• • •
КАК ТЫ СОБИРАЕШЬСЯ отсюда выбираться?
