крейсеров и три бронепалубных. Это какие-то не реальные цифры. А вместе с новым званием и орден Святого Георгия 3-й степени, благо четвертой у него уже есть. И остальных ребят, участвовавших в этой операции надо поощрить. Серьезно поощрить, даже если они имеют все ордена, которые им положены по статуту.

Эти свои мысли, после того, как выпили, я озвучил вслух, найдя горячую поддержку у Сандро. Михаил задумался, помолчал, а потом согласился. Правда, решил всё же провести это награждение своим секретным указом, без предварительного согласования с Георгиевской Думой в части личного состава, который нёс службу на шхуне «Сидней». Они были ещё, как говорится, противником не засвечены.

Только успели обсудить эти подробности, как явился довольно лыбящийся посыльный с узла связи в чине губернского секретаря, доставив телеграмму Макарова. После его ухода, ещё раз по настоянию Сандро выпили за «утопление» «Цезаря» и «Ганнибала». Остались ещё «Марс» и «Юпитер». Их с рейда Сингапура Макаров точно не выпустит. Либо опять задействует «тюленей», либо бросит в бой «Барракуды».

«Интересно, почему англичане не отвели корабли в метрополию, после того, как потопили крейсера? Больше месяца прошло», – подумал я про себя, в очередной раз наливая рюмку.

Жинжинья оказался забористой штукой. Градусов двадцать пять точно есть. И требовалось этот ликер, чем-то закусить более основательным, чем яблоки и сухофрукты. Сандро после трех рюмок, вообще без закуски, раскраснелся. Но у него богатый опыт, литрами кушать адмиральский чай. Мы же на такой подвиг не способны.

- Следующий тост, господа, - раскрасневшееся лицо Сандро расплылось в довольной улыбке. – Предлагаю выпить за окончание холостяцкой жизни моего брата Сергея Михайловича. Вчера император Кореи Коджон дал согласие на его свадьбу с Мэй.

- И чего ты молчал? – удивленно спросил Михаил.

- Так я сам узнал, когда на узел связи звонил. Мне и про броненосцы, и про брата сказали. Тот отцу телеграмму прислал, а отец мне, - ответил Сандро, продолжая держать поднятую рюмку в руке.

- Да, за это точно надо выпить, - произнёс регент.

- Полностью поддерживаю, - с какой-то грустью в душе произнёс я.

Почти два месяца назад Сергей Михайлович убыл в Корею, с так сказать, дружеским визитом к её императору. Поводом стало подписание несколько важных договоров и соглашений между двумя империями.

Первым и самым важным стала ратификация императором Коджоном договора аренды на сто лет земель острова Коджедо для строительства на нём военно-морской базы Тихоокеанского флота. Вторым событием была ратификация со стороны Российской империи договоров-концессий на строительство железной дороги от Мукдена до Мозампо, через Ы Чжоу и Сеул, а от Сеула дополнительно ещё и на Пусан. Ратификация концессий прошла после определения и утверждения на государственном уровне концессионеров-строителей.

Также был подписан договор на открытие Русского банка в Сеуле и его филиалов в крупных городах. Ну и ещё парочка договоров экономического характера. Например, договор о концессии на механизацию добычи золота на трех ведущих приисках Кореи, договор о таможенных пошлинах на экспорт в Российскую империю сельскохозяйственной продукции и на импорт в Корею из России хлопчатобумажных тканей, керосина, мешковины, веревок, спичек, анилиновых красок, металлических изделий и прочего, прочего, прочего.

Генеральный консул в Корейской империи уже действительный статский советник Павлов Александр Иванович даром свой хлеб не ел и за полгода успел сделать очень много в плане выгодного для России экономического взаимооборота.

Он ещё до русско-японской войны имел авторитет и доверие императора Коджона, а по её окончании, и из-за той роли, которую сыграли русские войска в освобождении страны от японских захватчиков, Павлов был долгожданным и частым гостем во «Дворце лучезарного сияющего счастья» или проще в Северном императорском дворце.

Император Коджон стремился как можно сильнее укрепить русско-корейские связи во всех сферах жизни, не забывая, конечно, и о Китае, которому корейцы исторически симпатизировали из-за вековых взаимоотношений. Но Китаю в настоящий момент было не до соседа. Там увлеченно делили северо-восточную территорию империи Цин с Маньчжоу-Го и власть между собой.

Поэтому император Кореи всё больше и больше делал ставку на Россию, и уже по сообщению Павлова был готов на протекторат Российской империи из-за чего до сих пор в Ы Чжоу, Сеуле, Пусане, Мозампо стояли русские гарнизоны. Только вот нам тоже пока было не до официального протектората, пока он подразумевался как бы само собой. С Китаем и Японией этот вопрос был в устной форме относительно решен на первое время.

Именно стремление получить в лице Российской империи защитника, выгодного импортера и инвестора заставило почти полгода назад императора Коджона любезно принять своего старого друга Ли Джунг Хи, его внучку, а свою дочь Мэй. Привез-то их в Корею дядя императора Николая II, Великий князь Сергей Михайлович, папа которого был «патриархом» семейства Романовых и Председателем Государственного Совета Российской империи.

Да и сам Сергей Михайлович по Высочайшей воле Государя Императора Николая II Александровича по окончании русско-японской войны был назначен на пост генерал-инспектора артиллерии с присвоением звания генерал-лейтенанта, и на должность начальника Главного артиллерийского управления.

В общем, в свой первый приезд в Корею сразу после окончания мирных переговоров в Токио великий князь был принят императором Коджоном с «любовью и лаской». Император от большой радости по приезду такого высокого гостя признал свою пропадущую дочь, которая вместе со старым другом почти тридцать лет где-то пропадали, пока не вернулись домой.

Подумаешь, еще одной женщиной на закрытой территории его дворца будет больше, а старый друг к тому же хороший лекарь. Так что никаких убытков, одна польза. И хорошему человеку приятно сделал. Коджон заметил, как относится великий князь к Мэй.

При повторном приезде Сергея Михайловича в Корею его вопрос со сватовством можно было бы решить при первой встрече с императором в течение пары минут, но тут возникли некоторые трудности из-за щепетильности великого князя.

Тому захотелось узнать, питает ли к нему какие-либо чувства Мэй и выйдет ли она за него замуж. А вот здесь возникли некоторые трудности из-за положения женщин в Корее.

Во времена династии Коре женщины обладали значительной свободой. Они могли свободно общаться с мужчинами, иметь собственное имущество и наследовать землю. Ситуация кардинально изменилась во второй половине эпохи Чосон. Янбан - знатные женщины были полностью изолированы от остального общества. В течение дня они не могли покидать женские покои своих домов, а если приходилось, их перевозили в закрытых носилках.

В общем, если бы Сергей Михайлович сразу заявил Коджону, что просит руки его дочери Мэй, тот бы за волосы притащил